Универсальное устройство. Неизвестная история создания iPhone

«Стива боялись, как чумы, – рассказывает мне Эван Долл. – Рядовые сотрудники боялись его больше, чем кого-либо; боялись даже менеджеры Apple среднего звена. Это было сродни культу личности. Он проходил по коридору, и я тут же прикусывал язык, – говорит Долл. – Люди первым делом думали о потерях, которые понесут от общения со Стивом, а не о потенциальной выгоде. Не хочу выставлять всё так, будто у нас царил Гулаг, но страха и паранойи хватало с лихвой, они были неотъемлемой частью любого взаимодействия команды со Стивом, это уж точно».

Джобс рьяно выискивал пригодные идеи по всей компании за пределами Пурпурного общежития, но никому не рассказывал, над чем они там работают. Эбигейл Броуди была художественным директором, возглавлявшим группу Pro Apps, и получила предложение работать в загадочном проекте под названием P‐2. «Они сказали мне: „Тебе придётся работать над проектом мультитача“, – рассказывает Броуди. – Мне дали мультисенсорный прототип, размерами меньше iPad, но больше обычного телефона. Его явно сделали кое-как. Если я всё верно помню, он был в пленке, так что я могла пользоваться только жестами». Они хотели, чтобы, среди всего прочего, она разработала пользовательский интерфейс и приложение для контроля за здоровьем. Однако её команда не получила почти никакой другой информации. «Мы не имели ни малейшего понятия, с чем имеем дело, – рассказывает она. – Нам лишь сказали, что есть область списка и главное меню, нам нужна галерея и вот то, и вот это – очень расплывчатые описания. Вот только они не упомянули, что мы работаем с телефоном».

В то же время к разработке подключили сторонних поставщиков, которым предстояло заняться изготовлением различных деталей iPhone, им выдавали фальшивые схемы, чтобы они думали, что имеют дело с ещё одним улучшенным iPod. На встречах с поставщиками участники команды iPhone выступали как представители других компаний, чтобы не пошли слухи. И каждый обязан был подписать соглашение о неразглашении информации, в котором оговаривалось, что, если они расскажут хоть что-то, их немедленно уволят.

«Вся работа проходила в духе: ты – ниндзя, тебя не существует, – рассказывает один из дизайнеров iPhone. – Просто какое-то долбаное чудачество в самурайском стиле».

Порой новобранцам приходилось подписывать предварительное соглашение о неразглашении, принимая условие, что они никогда не станут рассказывать о существовании этого соглашения в случае, если они не захотят его подписать. «Когда пытаешься быть скрытным во всём и везде, выглядит это всегда странновато», – говорит Ординг. Изначально ему вообще сказали хранить информацию о проекте в тайне даже от остальных членов его же собственной команды машинно-пользовательского интерфейса.

Наглухо запертые двери обескураживали одних сотрудников и действовали на нервы другим. Особенно тем, кто работал в команде iPod и кому, естественно, приходилось выполнять задания, связанные с изготовлением аппаратного обеспечения для устройства, чьё программное обеспечение было запрещено видеть. Приходилось создавать поддельную операционную систему, чтобы люди могли опробовать аппаратуру.

«Вот тогда-то мы изобрели „страхофон“ – эксклюзив Apple, смесь паранойи и политики секретности в самых худших их проявлениях, – рассказывает Григнон. – „Страхофон“ – проверочное устройство, которое выглядело так, будто клоуна стошнило прямо на экран. Самое уродливое устройство, на котором можно было набирать текст, у него имелся весь функционал, но ровно настолько, чтобы им смогли воспользоваться люди, отслеживающие качество „железа“. В основе „страхофона“ лежала базовая версия iOS, но никаких деталей нового пользовательского интерфейса там не было. С её помощью сотрудники AT&T могли проверить качество связи, с ней могли работать наши собственные специалисты по контролю качества, однако восемьдесят процентов людей, участвовавших в программе, не могли видеть настоящий пользовательский интерфейс, которым планировали снабдить iPhone».

Настаивая на том, чтобы пользовательский интерфейс держали в тайне, Форсталл изрядно усложнил жизнь Тони Фаделлу, которого недавно повысили до первого заместителя директора и которому, единственному из всей его команды, позволялось видеть, что из себя представляет программное обеспечение. «Форсталл мастерски сыграл на слабостях Стива: он подкармливал его паранойю, чтобы побольше раздувать всю эту суперсекертную шумиху и чтобы держать Тони в стороне», – говорит Григнон.

Такая скрытность подрывала общую культуру Apple, возводя между друзьями стену и тормозя весь прогресс работы над телефоном.

Нитин Ганатра и Энди Григнон как были, так и остались добрыми приятелями. Когда я приехал за несколькими интервью в Кремниевую долину, я встретился с Григноном в Халф Мун Бэй, пабе на берегу океана, где мы с ним и побеседовали. На следующий день я встретился с Ганатрой в мексиканском ресторанчике в Пало-Альто. Я рассказал ему, что вчера повидал его старого друга Энди Григнона, и тот передал для него послание. Ганатра не дал мне договорить.