Универсальный принцип

– Ох-ох, но мне так нравится мой танк, а?! Он такой огромный, едешь и какой эффект на окружающих производишь! И ещё он постоянно ломается. Ты не можешь себе представить, какое удовольствие его чинить… Ох-ох… И потом он уже стал почти что уникальным! Ты знаешь, что он состоит из деталей от разных моделей? Раритетных моделей! Фактически родной у него только двигатель да гусеницы… Гусеницы добротные стальные мелкозвенчатые. Двигатель, я тебе скажу, просто фантастический! 12-цилиндровый, четырёктактный… Мощность – 520 лошадиных сил. Всё работает, как часы! Но вот что-то всё равно периодически не работает… Я думаю, всё дело в трансмиссии. Понимаешь, у меня установлена многодисковая фрикционная муфта сухого скольжения, и во время крутящего момента на ведомом валу…

– Знаешь, про муфту ты мне потом расскажешь… А сейчас я поеду.

– Ох-ох… Да-да, конечно… конечно…

– А про машину ты подумай тем не менее. С танком тебя никто не разлучает, но машина, что называется, «на ходу» должна быть.

– Ох, да-да, всё верно, ты прав, как всегда…

– Прав… прав… Хорошего тебе вечера, на связи!

– Да-да, всего доброго.

Мужчина в старомодной шляпе и длинном летнем пальто покинул лимузин, его место вновь заняла Помощница. Министр Дудкин дёрнул штору и нажал кнопку, разделительное стекло плавно опустилось. Водитель обернулся.

– На Привокзальную, 9 и домой, – сказал Министр.

Водитель кивнул и завёл мотор. Разделительное стекло также плавно поднялось, министр Дудкин задумчиво расправил шторную ткань, и, не глядя на спутницу, взял её пальцы в свои.

– Сейчас к Архивариусу заедем, занесёшь ему бумаги. А потом ко мне.

– Хорошо.

На обратном пути Министр молчал, задумчиво смотрел в окно и слегка поглаживал длинные пальцы спутницы. На Привокзальной, 9 лимузин остановился, водитель привычно стукнул в разделительное стекло. Министр Дудкин передал Помощнице толстую папку с рассекреченными документами ещё не начавшейся войны:

– Второй этаж, 66 квартира.

– Помню.

Дверца лимузина хлопнула, министр Дудкин нажал кнопку на подлокотнике, стекло плавно опустилось. Лёгкий тёплый порыв ветра влетел внутрь. Министр рассеянно осмотрел старое многоквартирное здание в пять этажей, расслабленно откинулся на сиденье и прикрыл глаза. Серая тень поравнялась с лимузином… На мгновение застыла и метнулась куда-то в кусты. Общественный обвинитель промокнул носовым платком моментально вспотевший лоб:

– Следят! Всё-таки я был прав! Наша встреча на перекрёстке была не случайной!!! Мерзавцы… Что же делать?! Что же делать…

Он выбрался с противоположной стороны палисадника, в который ненароком угодил, и зачем-то вернулся на автобусную остановку, куда его совсем недавно привёз рейсовый автобус. Остановка была пуста, Обвинитель сел на лавочку и водрузил на колени портфель. Мысли его смерчем кружились в голове:

– Что-то тут не так… Значит, не простили мне сегодняшнего конфуза с Анастасией Поликарповной! Глупая женщина… Зачем ей было умирать? Какая же глупая! Не простили, не простили… Та-а-ак! Что это значит? Уволят? Самому уволиться? Не-е-ет! Подумают, какой смелый, самоуправство. Против кого, мол, пошёл… Нет! Ждать, надо ждать, когда уволят. А вдруг всё обойдётся? Может быть, это проверочная слежка, чтобы утвердиться в моей законопослушности… Да-да. Скорее всего, так оно и есть! А я что? – Константин Ипатьевич почесал затылок, вспоминая. – А я в церковь ходил… на гужевой повозке ехал, на автобусе… Всё прилично. Очень прилично. Так-так, теперь бы не оступиться. Не оплошать. Никак сейчас этого нельзя.

Та-а-ак, а я же завтра на приём к Дудкину иду. Во-о-от! Может быть, они думают, что я к своему клерку-информатору пойду? Подговаривать его? Или просто хотят его адрес заполучить? Так они бы напрямую и спросили… Что ж я? Не дал бы что ли? Но это стратегия, может, у них такая. Да-а-а… А вдруг что проверяют? Перепроверяют? Может, просто убедиться хотят, где живу, как живу. Да… Но как же я не хорошо давеча поступил! Надо было побежать?! Позор. Полный провал! Так. Нужно пойти и всё Министру рассказать. Всё! Как оно есть на самом деле. Прямо сейчас. Да, всё верно! Прямо сейчас. Потому что завтра может быть уже поздно… Хотя я же на приём в Министерство иду… Но всё равно. Всё равно. Лучше сейчас. Объясню, почему побежал, ведь это ж действительно странно! Ведь он подумать мог, что я что-то скрываю. Нет, надо прямо сейчас прояснить ситуацию.

Общественный обвинитель упёрся ладонями в колени, готовый немедленно встать и идти объясняться, но новая мысль поразила его:

– Это что же такое мне инкриминируют, если сам министр Дудкин следит за мной?!

Пот росой выступил на лбу. Константин Ипатьевич достал платок, но тотчас же убрал его и решительно встал:

– В любом случае – надо идти! Посмотрим правде в глаза… в её наглые глаза!!!