Университет языков (СИ)

— Я всё придумала! Сейчас мы пообедаем, потом погуляем, потом я помогу тебе подготовиться к занятиям — ты мне подиктуешь, а я попечатаю — а вечером я позанимаюсь с Рои!

Солус невольно улыбнулся.

— Что? — спросила Ниа.

— Ничего… Сегодня действительно чудесная погода. В лесу должно быть очень красиво. Давай погуляем.

Взяв с собой Хаски, они пошли в лес. Сентябрь только начался, и осень коснулась ещё не всех деревьев. Некоторые казались деталями пейзажа, забытыми ушедшим летом, а некоторые уже загорелись. В это мгновение между двумя временами года мир казался особенно тихим и смиренным. Редкие листья, подхваченные тёплым ветром, кружась в солнечных лучах, падали на землю.

Солус затуманенным взглядом следил за их падением. Природа, как и он, готовилась к смерти. Разница была лишь в том, что лес переживёт наступающую зиму, а он — нет.

Солус остановился, схватившись рукой за низкий сук дерева. Ниа села на траву.

— Устала? — спросил Солус, сразу забыв о себе.

— Немножко.

Это было неправдой. Она могла идти ещё долго. А он не мог.

— Давай посидим чуть-чуть? — попросила Ниа.

— Давай.

— Тут так тихо, спокойно, — прошептала она. — Мне нравится.

— Ты ведь родилась осенью.

Ниа нахмурилась: мысль о дне рождения больше не доставляла радости.

— А ты, значит, любишь зиму? — спросила она.

— Я люблю тебя.

Ниа медленно подняла глаза. Никогда, кроме единственного раза в автобусе, он не говорил ей этого.

Было тихо. С деревьев падали, кружась в прозрачном воздухе, жёлтые листья — маленькие кусочки солнца. Прилетела стрекоза, стремительно начертила какую-то фигуру и растворилась в голубом небе.

Ниа смотрела на Солуса. Облака, ветви, листья — это просто трафарет для солнечных зайчиков, танцующих на его лице. Она осторожно коснулась бледной щеки, пытаясь поймать одного. Зайчик перепрыгнул на её руку.

Впереди, за деревьями, показалась телега, запряжённая лошадью.

— Это дедушка Викту. Дедушка Викту! — поднявшись, замахала руками Ниа.

Старичок остановил лошадку и снял шляпу.

— Здравствуй, дочка! Господин!

— Дедушка Викту, вы что переезжаете? — удивилась Ниа, увидев в телеге коробки с вещами.

— Мне скоро туда переезжать, — усмехнулся старичок, показывая на небо. — Это хозяйка наша делать уборка. Сказать: старый вещь — ненужный вещь. Сказать: ненужный вещь выбросить! А как можно? Это ж целый жизнь! Я везти лесной дом.

— У вас здесь в лесу есть дом?

— Есть, — гордо кивнул дедушка. — Мы с лошадка везти старый вещь лесной дом.

— Давайте мы вам поможем, а вы нас потом отвезёте в университет? — предложила Ниа.

— Вот это спасибо! — обрадовался он. — Один ведь старик грустно! Лошадка — хорошо, но говорить трудно. Она всё понимать, но не говорить.

Солус и Ниа сели рядом с дедушкой Викту. Тот бормотал что-то, иногда переходя на родное наречие. Это были воспоминания. О молодости, о жене, о маленьком Калебе. Истории, которые Ниа слышала много раз, но которые по-прежнему казались чудесными.

— Вон, где полянка — лесной дом, — показал старичок. — Раньше для охота. А теперь сила нет.

Домик оказался маленькой избушкой со скошенной крышей. Тёмные доски в некоторых местах прогнили, стёкла потрескались. Узкая тропинка заросла сорняками.

— Старый, очень старый, — покачал головой дедушка Викту.

— Вы давно тут не были? — спросила Ниа, с опаской оглядывая хлипкое строение.

— Давно… Вон как нарасти. Кругом один заячий лапка.

— Заячьи лапки? — вскричала Ниа. — Что это? Что такое заячьи лапки?

— Вон нарасти, — показал дедушка на сорняки.

— Наверное, на их наречии так называется это растение, — предположил Солус.

— Учёный имя я не знать, мы звать заячий лапка, — пожал плечами дедушка.

Растение, действительно, немного напоминало след зайчика.

— На албалийском я тоже не знаю, — сказал Солус. — На алгольском это называется «манжетка». А почему ты вдруг так заинтересовалась ботаникой?

— Нет, просто… Манжетка, — повторила, запоминая, Ниа. — А она везде растёт?

— В этой полосе — почти везде. У нас в лесах её очень много.

«В Ситулии тоже должна расти…»

— Дедушка, как же хорошо, что мы вас встретили! — Ниа обняла старичка.

— Да я… я что… — смущённо заулыбался дедушка Викту.

Солус с удивлением смотрел на Ниа. Она, конечно, могла радоваться совсем необычным вещам, но простому сорняку!

— Так, я сейчас приберусь в этом домике, а вы пока тут посидите, — сказала Ниа, закатывая рукава кофты.

— Не уверен, что это безопасное место… — начал было Солус.

— После подвала в библиотеке мне ничего не страшно, — улыбнулась она и побежала к домику.

Внутри оказалось пыльно, но очень уютно. Узкая самодельная деревянная кровать, накрытая старым покрывалом, ковёр с оленями на стене, плетёный палас — всё это напомнило Ниа дачу бабушки Ави. Она осторожно стёрла пыль со статуэтки собачки. Отбитая ножка была приклеена клеем и обмотана скотчем.

Ниа опустилась на кровать и несколько минут просто сидела. Потом нашла тряпку и ведро. За домом бил ключ. Набрав воды, она вымыла пол, окна, вытерла пыль.

— Теперь здесь можно если не жить, то, во всяком случае, переночевать, — сказала она.

— Вот спасибо, дочка!

— Не за что! Теперь ваши вещи.