Университет имени Конкордии Непобедимой. Маскарад

Тот манерно поклонился, выставив вперед сложенные руки. Несколько тонких черных прядей упали на вытянутое лицо.

– К счастью, дайра, я вас и не терял. Я обыскиваю каждое помещение катакомб по приказу дайра Дилектуса, чтобы убедиться в полном отсутствии вражеских сил – и всеобщей безопасности.

– Какого-какого дайра? – подал голос Вин.

– Так ты был с Дилектусом с самого начала?! – выкрикнула Пуэлла гораздо громче, чем следовало бы. Зала наполнилась гулким эхом; лица статуй, искаженные, уродливые, заплясали в жутких тенях. – Н-но ведь… Корвус создал тебя!

– Именно, – деловито кивнул Сомнус. Он начал обход залы, принюхиваясь и воровато оглядываясь по сторонам. Его ноги легко и беззвучно двигались по полу, словно он парил, а не шел. – И по его же воле мы здесь.

– Да, но… декурсии – наши враги! – воскликнула Пуэлла. – Ты же не хочешь сказать, что Корвус обманом заманил меня в это логово, притворился побежденным, а затем подарил меня эгрегиусам, дабы предать людей и примкнуть к этим проклятым чудовищам?

– Чудовищам? – усмехнулся Сомнус. – Так ты называешь отвергнутых детей, дайра Пуэлла? К тому же, человечество давно показало себя как жалкий институт, строящийся на унижении себе подобных. Среди декурсий царит взаимопонимание и поддержка, они всегда добиваются своего совместными усилиями. Примкнув к ним, Задымье только выиграет.

Вин пробормотал что-то бессвязное, но Пуэлла его уже не слышала. Стеклянными глазами она наблюдала, как сон изящно выскальзывает прочь, растворяясь в тяжелом воздухе, превращаясь в невидимую дымку, что вскоре и вовсе сгинула. Издалека начали доноситься призрачные голоса, и среди них она сумела уловить нотки знакомого смеха: это был Корвус. Он направлялся сюда в компании тварей, что пожирают человеческие души, лишая их права на реинкарнацию.

«Я выбрала сторону зла, – подумала она. – Дайра Кунктия была абсолютно права. Долус и его друзья были абсолютно правы. Все, чего они хотели – это избавиться от чудовищ раз и навсегда, спасти других людей, обезопасить их. Мне стоило бы согласиться на самопожертвование: одна спасенная душа не стоит тысяч и тысяч других, навечно канувших в бездонных желудках нечистых».

Ее взгляд метался, перед глазами то темнело, то снова прояснялось. Дыхание углубилось, сделалось прерывистым и резким, как после бега; Пуэлла обратила взгляд внутрь себя, туда, куда всегда боялась заглядывать, зная, что увидит нечто ужасное.

Корвус с самого начала просил ее вспомнить. И она должна была послушаться, переступить природную мягкотелость, что останавливала ее. Ведь в глубине души Пуэлла с самого начала знала, что единственная сила, удерживающая ее – страх перед самой же собой.

Ни разу в жизни она не работала с чакрами напрямую, и никто так по-нормальному и не научил ее, как их активировать. Однако знания из прошлого, далекие, но все же доступные, твердили ей, что все необходимые знания исходят из души. Такой, как она – дочери Конкордии и могущественнейшего из ее созданий – достаточно действовать по наитию, чтобы совершать настоящие чудеса.

Необходимо перестать бояться. Вспомнить себя – ту самую себя, которую отвергала и презирала – и принять, чтобы слиться в гармоничный тандем, где не будет места провалам в памяти, неловкости, незнанию.

Бабушка всегда верила в нее. Верила, что она станет могущественной чародейкой, что научится находить выход из любой ситуации сама. Корвус не был ее хозяином, не был направляющей ее силой, а значит, цепляться за него было верхом неблагоразумия. Что-то обжигающее пробудилось в душе Пуэллы, разлилось по телу, задействуя все чакры сразу.

– Не хочу отвлекать… – завороженно проговорил Вин. – Но ты, кажется, горишь всеми цветами радуги.

Пуэлла попыталась ответить ему, но разум, направленный внутрь собственного эго, был слишком занят воспоминаниями, чтобы позволить девушке даже разомкнуть губы. Вспоминать оказалось так просто, как и дышать: картинки сами вставали перед слезящимися глазами, наполняясь смыслом и цветом, а затем разлетаясь на кусочки, будто разбитые зеркала.

Она чувствует, как холодная и прозрачная жидкость бежит по запястьям. Слышит крик, такой ужасный и гнетущий, что даже земля подрагивает под ногами от презрения и страха.