Университет имени Конкордии Непобедимой. Маскарад

– Однако при этом некто создал и меня тоже, – мягко кивает Конкордия. – Этот же некто, я полагаю, прислал мне однажды Корвуса, решив зло пошутить.

– И он же наградил меня этой уродливой прядкой! – вопит Флос. – Ну почему он такая сволочь?!

Рядом скользят неведомые фигуры. Пуэлла видит Формидота и Вермиса, которые, склонившись над троном, отчего-то держатся за руки. У них странный вид: они не то встревожены, не то удивлены. Сфокусировать взгляд на одном лице мучительно сложно, все они размываются, теряются в потоке бесконечного сознания.

Чтобы не видеть два идентичных отвратительных лица, Пуэлла дергает головой, и та легко поворачивается, словно дверь на смазанных петлях.

«Какое странное сравнение».

Внизу стоят разряженные декурсии, облаченные в роскошные одеяния. Уродливые и прекрасные по человеческим меркам, они выглядят так, словно собрались на бал. Впрочем, сейчас ведь и есть празднество – в некотором смысле, прямо сейчас Пуэллу коронуют. Будет принесена жертва, ее заставят выпить кровь эгрегиусов, дабы стать их предводительницей.

Корвус стоит среди них. На нем новенькое лунпао, широкое, золотое, расшитое; белые волосы украшены золотой фероньеркой, на каждом пальце красуется по кольцу. Он ведет себя легко и развязно, от прежней напускной сонливости, от усталости и растерянности не осталось и следа. Сомнус крутится вокруг него, подносит напитки.

Пуэлла вглядывается в толпу, стелющуюся перед нею: слуги носятся туда-сюда с подносами, кажется, звучит некое подобие легкой музыки. У каждого из присутствующих – жуткая фибула на груди. Человеческий череп, окаймленный золотыми волосами.

«Череп Конкордии, бессловестное проклятие в ее сторону».

Мужчина в изящной сюркотте касается своей щекою щеки Корвуса, по-братски весело обнимает его за плечо и громко хохочет. Альбинос приподнимает бровь, усмехается краешком губ и отстраняется; это выглядит так гармонично, так правильно, так естественно, что Пуэлла удивляется: и как она могла считать, что ее фамильяр, одно из древнейших существ Двенадцати Держав, даст так легко себя обмануть?

Он ведь, в конце концов, не восемнадцатилетнее создание, едва познавшее жестокость реальности. За его спиною долгие и долгие столетия, тягучие, как жвачка.

«И снова – такое странное сравнение!»

Два разума – разум Флос, спавший, забытый, отчужденный – и жаждущий знаний разум Пуэллы схлестнулись вместе. Ее чакры давно не горели, однако воспоминания все еще лились рекою, наслаивались на реальность. Их было не остановить – и не сказать, чтобы Пуэлле так уж сильно хотелось препятствовать этому безумному потоку.

Они чернеют по волоскам, складываются в целые пряди. Это уже не остановить, однако паника сменяется интересом: всякий раз, прикончив очередное невинное существо, Флос бежит к зеркалу и любуется собою, выискивает отличия.

Теперь всем известно, что происходит.

Один черный волосок – одно убийство.

Высшие сущности будто предупреждают ее о чем-то, однако Флос веселится, чувствуя нарастающую тревогу матери. Теперь Конкордия подолгу сидит с нею, уделяет ей внимание, беседует. Флос ощущает себя нужной, и ей так приятно, так весело, так легко. Мир вокруг удивительно красивый, ажурный и сказочный, а из окошка покоев открывается чудесный вид на личный сад и неописуемо воздушную Премеру: лучшее место во всех Двенадцати Державах, а возможно, и в целой Мультивселенной.