Университет имени Конкордии Непобедимой. Проклятое число

Девушка попыталась сконцентрироваться на дергающемся изображении, что заставляло голову разрываться от боли, и направила все свое внимание на мелькающие краски. Кажется, это была какая-то надпись, вышитая золотистыми буквами над полукруглым окном. У окна стоял стол, а за ним сидела фигура — вроде бы, женская, очень худая и хрупкая, как тростинка. Рядом со столом расположился высокий стеллаж, заполненный не то статуэтками, не то шкатулками — из-за ужасной нечеткости изображения было не рассмотреть. Пуэлла попыталась приблизиться к стеллажу, но ничего не вышло. Все задергалось, замелькало и исчезло в дымке надвигающегося утра.

«Как же неприятно! Я будто высыпала себе в глаза несколько порций песка».

Она села на постели и несколько секунд просто сидела, обхватив голову руками. Затем посмотрела на своих соседей: фамильяр-лис спал на верхней полке, девушка с черным каре — на нижней. Пока их общая ванная комната была незанята, Пуэлла решила воспользоваться уникальной возможностью и переодеться в новенький комплект университетской формы без лишней спешки и неловкости. От голода у нее сводило желудок, призрачное чувство стыда усилилось, когда девушка освежила в памяти вчерашние события: судя по всему, она была единственной среди первокурсников, у кого не было фамильяра. Одиночка в мире, где у каждого есть гармоничная пара.

«Впрочем, нет — фамильяр-то у меня есть. Проблема в том, что он находится в тюрьме где-то в библиотеке, и вытащить его оттуда будет проблематично».

Девушка заперлась в ванной изнутри и с наслаждением включила кран. Прикосновение теплой воды к коже было восхитительно нежным, и Пуэлла, устроившись поудобнее, облокотилась о стену, наслаждаясь минутами тишины и комфорта. Иллюзорный рассвет еще только вступал в свои права, сгоняя с небес крошки золотистых звезд, и у Пуэллы наконец-то появилась возможность побыть наедине со своими мыслями, собраться с силами. Подумать о том, что делать дальше.

«Хотя, о чем тут думать? Учебный год еще не начался, я здесь всего один день, а происходящее уже напоминает мне какой-то кошмарный сон. Без посторонней помощи и надлежащих знаний я ни в чем не разберусь. Будь я даже дурацкой Тринадцатой, этим делу не поможешь!»

Пуэлла взяла с маленькой полочки цветную бомбочку для ванны и с наслаждением вдохнула ее пряный аромат. Вода к тому моменту стала доходить девушке до груди, и та, закрыв кран, бросила маленький шарик в трепещущую гладь; едва бомбочка коснулась воды, как всю ванную залил ослепительный свет, и уже через мгновение по воде, как ни в чем не бывало, неспеша плавали огромные розовые цветки, шевеля мыльными лепестками и излучая аромат еще более терпкий и восхитительный.

Пуэлла закрыла глаза, отдаваясь во власть ощущениям. Под веками расплылись золотистые флюиды света. Никаких видений не было, Корвус молчал. Последний свободный день перед учебным годом начинался действительно хорошо.

— Пр-р-росыпайтесь немедленно! — раздался, как в тумане, голос черепа с прикроватной тумбочки, и Пуэлла недовольно нахмурилась, выдернутая из кратковременного покоя. — Время завтракать, время завтракать! Живо спускайтесь в столовую, ребятишки, пока ваша каша не остыла!

Форма латерна-манта — бордовая плиссированная юбка, бордовое болеро с зачарованной фибулой, изображавшей горящий костер, бордовые колготы в черную полоску и медного цвета блуза с белыми разводами — необычайно шла Пуэлле, и у той даже поднялось настроение, когда она увидела себя мельком в оконном стекле. Свои непослушные золотые кудряшки она, как обычно, заколола у висков привезенными из дома невидимками, но те все равно так и норовили проникнуть в кашу или по крайней мере перепачкаться в ней.

Они с Авророй и ее новым фамильяром выбрали столик в самом углу громадной столовой. Серебристая и искрящаяся, она выходила своими огромными витражными окнами на атриум и другие корпуса Университета, хрустальные и ажурные, будто детские сны. Видны были и пульсирующие в воздухе башенки; подперев подбородок кулаком, Аврора задумчиво наблюдала за одной из них, наверняка думая, не заболит ли голова у того, кто задержится там больше чем на несколько минут кряду — в конце концов, это же так ужасно: дергаться вверх-вниз не прекращая.

— Эй, Ангуис, так ты и впрямь ничего не помнишь? — не унималась Пуэлла. — То есть, прямо совсем-совсем ничего? Вот ни капельки?

Юноша с тяжелыми медными волосами устало прикрыл глаза, окаймленные золотыми ресницами. Шел его первый день в человеческом обличье, однако тот, казалось, уже успел устать от своей новой жизни. Незнание тяготило его, как и общество кого-либо, кроме Авроры. С флегматичным унынием он взглянул на свою хозяйку, которая лениво ковырялась в каше, даже не глядя на тарелку — и вздохнул.

— Да, Эл, все так. Ты спрашиваешь меня об этом уже седьмой раз. Я считал.