Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен

В русском вопросе Франция заняла самую жесткую позицию. После перемирия в Компьене она отворачивается от России. Париж жизненно нуждался в противовесе рейнскому соседу. Россия в текущий момент на эту роль претендовать не могла и в этом смысле теряла свою значимость для Франции. С восстановлением Польши французская дипломатия начала решительно ставить на Варшаву, во-первых, как на свой оплот в стратегическом противостоянии с Германией и, во-вторых, как барьер на пути восстановления германского экономического и политического влияния в России. Именно в связи с этими обстоятельствами Франция готова была поддержать польские претензии в отношении Германии, Литвы, Украины и России, ей была нужна максимально сильная Польша как форпост французского влияния в Восточной Европе.

После подписания перемирия с немцами премьера Клемансо волновала не борьба с большевизмом как с политической доктриной, а реальная возможность заполнения образовавшегося в России силового вакуума Германией. Клемансо категорически не соглашался с тезисом о неодолимости наступления коммунистического Востока на Европу: это, по его мнению, была германская пропаганда, трюк, рассчитанный на то, чтобы западные союзники «дрожали во сне». Уже в ноябре 1918 г. он предсказал игру немцев на страхе Запада перед большевистской Россией. Даже одно лишь требование, обращенное к Германии, не иметь дипломатических отношений с Советской Россией позволило германской дипломатии подать Германию в качестве единственного прочного щита Запада — немцы немедленно начали использовать это обстоятельство как свой козырь в новом раскладе мировых сил.

Во французской политической среде более живо, чем где бы то ни было, жило опасение в отношении «вечного кошмара» русско-германской договоренности. Партии центра и правого центра особенно остро ощущали эту опасность. Здесь зачастую видели в большевизме просто скрытое германское средство утвердить свою гегемонию в восточной половине Европы. И сколь ни независим был русский большевизм (рассуждали в Париже), Берлин мог в нужный момент перехватить лидерство. Французы полагали, что президент Германии Эберт располагает необходимой свободой рук и в случае кризиса сможет найти общий язык с Лениным. Немцы могут войти и утвердиться в Восточной Европе под предлогом защиты Запада от большевизма.

Клемансо никогда не говорил о большевизме как о заразной идеологической болезни, его не беспокоило «заражение Европы», он скептически слушал размышления на этот счет Вильсона и Ллойд Джорджа (те сводили дело к предоставлению Германии роли санитара). Клемансо абсолютно не верил также в победу большевизма в Германии. Все суждения подобного рода он считал блефом, исходившим от правящего класса Германии, твердо владеющего контролем в своей стране, но готового смутить Запад неким альянсом с Россией. Клемансо всегда и везде видел угрозу не со стороны России (в каких бы она ни была цветах политического спектра), а со стороны прусского милитаризма, со стороны не отказавшейся от идеи гегемонии в Европе Германии. Клемансо так и не принял прибывшего в Париж лидера кадетов П. Н. Милюкова — не по неким идейным соображениям, а потому что Милюков имел неосторожность вступить в контакт с германской разведкой и с холодным реализмом обсуждал, что могут и чего не могут сделать друг другу Россия и Германия[470].

Боязнь и ненависть к немцам делала для французов, как и для прочих пострадавших от оккупации народов, неприемлемой отсрочку разоружения германских сил, замедление их ухода с оккупированных территорий. Французы — в отличие от англичан и американцев — выступали за скорейшее возвращение германских войск в национальные пределы. Но они не могли реально противостоять в этом вопросе объединенному давлению англосаксов. Вопреки протестам французов, двенадцатая статья Соглашения о перемирии, подписанного 11 ноября 1918 г., предусматривала (как уже говорилось выше) эвакуацию немецких войск с Востока только после того, как западные союзники «сочтут момент подходящим, учитывая внутреннюю ситуацию в этих странах».

В середине ноября 1918 г. Клемансо поручил Министерству иностранных дел изучить возможности Франции в ходе Гражданской войны в России — взаимодействуя с союзниками, следует постараться сохранить лидирующие позиции французов (обладателей крупнейшей континентальной армии), модифицируя в благоприятном духе их соответствующую договоренность от 17 декабря 1917 г. Лондон получил соответствующие разъяснения: Франция уже предоставила Деникину 100 млн. франков, и она берется возглавить здесь дело Запада. Англия может получить компенсацию на Кавказе и в Армении, но ее просили освободить для французов прежде обозначенную в качестве подконтрольной англичанам территорию Войска Донского.