Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен

Вильсон очень надеялся, что в его отсутствие полковник Хауз не даст угаснуть американской инициативе. Он верил, что оставляет дело в надежных руках. «Вам предстоит тяжелая работа, Хауз», — сказал президент, при прощании обнимая с несвойственной ему фамильярностью советника за плечи. Именно ему, а не Лансингу поручил Вильсон фактическое руководство американской делегацией, хотя формально руководителем значился госсекретарь. Главный наказ Вильсона Хаузу — не обсуждать вопросов о территориальных изменениях и репарациях, то есть как раз того, к обсуждению чего рвалась европейская дипломатия. Единомышленники — Вильсон и Хауз — очертили четыре пункта предлагаемого ими решения германской проблемы: 1) сокращение наземных и морских сил Германии; 2) изменение германских границ и лишение Германии колоний; 3) определение суммы выплачиваемых Германией репараций и срока их выплаты; 4) соглашение об экономическом положении Германии. Вильсон, поступая согласно установившейся между ними традиции, не оставил Хаузу письменных инструкций, надеясь на имеющееся взаимопонимание. Пожалуй, это был последний случай такого доверия.

Вильсон помрачнел, когда Хауз пообещал ему «решить все за четыре недели». Видя реакцию шефа, полковник стал смягчать свою мысль: он имел в виду предварительное согласие. Президент взял с него слово не поступаться принципиальными положениями. Особенно ни в коем случае не соглашаться с намерением Франции образовать Рейнскую республику из западных земель Германии. Это нарушило бы равновесие в Европе в пользу Франции, а Вильсон видел возможной реализацию своих планов только в условиях примерного равновесия противостоящих в Европе сил.

Но более, чем какая-либо другая, над заговорщицки действующими дипломатами в Париже нависла проблема, как бороться с революционным подъемом в Европе. Проблема России затмила к моменту выработки устава Лиги Наций все прочие. Англичане, которых 14 февраля сверхэнергично представлял Уинстон Черчилль, и японцы требовали немедленной крупномасштабной интервенции. Клемансо настаивал на участии американских контингентов в планируемой ими центральноевропейской армии, действующей против России.

ОППОЗИЦИЯ В США

В США первые шаги по созданию Лиги Наций первоначально вызвали одобрение правящего класса. Популярным стало обращение к библейским сравнениям. «Нью-Йорк трибюн» писала 25 февраля 1919 г., что устав Лиги Наций содержит идеи «почти столь же возвышенные, как и идеи Нового Завета». На Среднем Западе ту же самую тему развивала «Сент-Луис глоуб-демократ»: «Итак, устав рожден, и ни одно решение в истории, за исключением одного, не имело большего значения для человечества». Многое говорилось в те дни о «Pax Americana», принадлежащем Америке веке. И Вильсон решил начать борьбу за этот век с первого же шага на американской земле.

Политические советники рекомендовали высадиться не в Нью-Йорке, а в Бостоне, где сторонники Лиги Наций имели надежный оплот. И здесь предзнаменования не порадовали суеверных. У входа в гавань течение тянуло судно с такой силой, что сложилось впечатление о возможности катастрофы. Обеспокоенный Вильсон тщательно спрятал текст устава, готовясь к худшему. Внезапно пошел густой снег, и это заставило бросить якорь. Лишь на следующий день, 24 февраля 1919 г., губернатор Массачусетса (и будущий президент США) К. Кулидж поднялся на борт «Джорджа Вашингтона». В городе отмечали прибытие Вильсона как национальный праздник. Школы были закрыты, а жители Бостона высыпали на улицы по маршруту следования президентского кортежа. Кулидж охарактеризовал прием как «еще более примечательный, чем оказываемый прежде генералу Дж. Вашингтону, более единодушный, чем любой продемонстрированный со времен Авраама Линкольна». Неизбежными были сравнения устава Лиги Наций с Декларацией независимости и Великой хартией вольностей. Прием обнадеживал, но Вильсон не заблуждался: Бостон был оплотом демократов, а следовало готовиться к битве с республиканцами. Перед огромной толпой президент осудил «узкие, эгоистичные, провинциальные цели» и предупредил: «Во мне течет кровь воителя, и позволить ей пульсировать — это восторг… Мы не ограничиваем наши концепции и цели Америкой, и мы освободим человечество. Если мы не сделаем этого, вся слава Америки увянет и вся ее мощь рассеется. Думайте об этой партии, думайте о том мраке, в который может погрузиться мир… И всякий, кто подозревает, что Америка разочарует мир, не знает Америки. Я приглашаю вас присоединиться к чувствам нации». Националистический мотив был пущен в ход со всей силой. Американцев приглашали перестроить мир по-американски.