Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен

А прозападных лидеров ждала в Германии горькая судьба. Прозападный католик Матиас Эрцбергер призывал затянуть пояса и выполнить все навязанное державами-победительницами. «Мы должны выполнить положения договора, какими бы ужасными они ни были»[639]. Линия, противоположная концепции Ратенау, который выступал за прекращение переговоров с западными союзниками. Эрцбергер вошел (в качестве министра финансов) в кабинет Густава Бауэра, когда Шейдеман отказался подписать Версальский договор. Его налоговая политика была воистину свирепой. «Мы требовали жертвы кровью, почему же мы не можем потребовать материальные жертвы?»[640] Такая политика не могла не нравиться англичанам и французам. Его новые налоги были свирепы — он действительно хотел расплатиться с Западом. На короткое время в 1920 г. марка стабилизировалась. Он был хорош для заграницы — документально доказал нелепость обвинений в «ударе кинжалом в спину»; доказал глупость неограниченной подводной войны; обличал германский аннексионизм. Он показал всей Германии, что Людендорф сам попросил о перемирии 4 октября 1918 г. Он неустанно изобличал сторонников превращения Бельгии в германскую колонию. Он показал миру, что германское имперское правительство надеялось посредством репараций с побежденного Запада снять напряжение с германской экономики. Почему такое возмущение сейчас?

Противники ответили яростно. Особенно талантливым было интеллектуальное контрнаступление Карла Гельфериха, ответственного за германские финансы до 1916 г.: «Эрцбергер привел нас в Версаль… Имя Эрцбергера неразрывно связано со страданиями Германии и ее бесчестьем. Эрцбергер приведет страну к полному краху, если не сломать его политического хребта»[641]. Гельферих показал, как Эрцбергер наживался во время войны, и Эрцбергер не мог опровергнуть этих обвинений. Это был тот самый Эрцбергер, который ликовал по поводу Брест-Литовского мира, столь жестокого в отношении России. Состоялся суд, и германское общество раскололось на сторонников внешне привлекательного Гельфериха и менее привлекательного, тучного Эрцбергера.

Суд 12 марта 1920 г. пришел к заключению, что Гельферих прав по ряду пунктов и не прав по другим. Озлобление охватило Берлин. Впервые были видны свастики тех, кто хотел расправиться с наживавшимися в годы войны. Речь шла об элитарных фрайкоровских частях — «железной дивизии» Бишофа, второй бригаде военно-морской пехоты Эрхарда. Правительство Бауэра отдало приказ об их роспуске 20 февраля, но войска подтянулись к столице, чтобы распустить правительство. Они вошли в Берлин в день вынесенного против Эрцбергера вердикта.

Генерал Вильгельм Тренер к этому времени уже переместился в более спокойное Министерство коммуниаций. Во главе вооруженных сил Германии (рейхсвера) встал генерал Ганс фон Сект, олицетворявший собой прусскую военную дисциплину. «У него было твердое, непроницаемое лицо; его монокль казался приклеенным к лицу, его серые усы смотрелись щеткой, его рот был высокомерно закрыт, его невероятно тонкая талия казалась находящейся в корсете»[642].

Сохранивший свой пост военный министр Густав Носке позвонил Секту и потребовал от армии выполнения ее обещания защищать республику. Сект самым твердым тоном ответил, что «войска не стреляют по войскам»[643]. У Носке не было выбора, он ушел в отставку. Правительство Бауэра бежало в Штутгарт. Эрцбергер нашел убежище в монастыре Цум Гутен Хиртен. В Берлине возобладали военные — под руководством восточнопрусского чиновника Вольфганга Каппа здесь утвердилось правительство «национального объединения». Капп проявил себя еще во время штурма Королевского замка при подавлении восстания «Спартака», но он не обладал государственными способностями. Бауэр противопоставил его военной силе призыв к всеобщей забастовке, что оборвало правительство Каппа на пятый день их coup d'etait.

Но и для Бауэра призыв к пролетариату не прошел бесследно, в Руре началось коммунистическое восстание. Униженный премьер вынужден был снова просить фон Секта подавить восстание. Армия ворвалась в Рур безо всякой пощады. В это же время (июнь 1921 г.) капитан Эрхардт создает в Баварии организацию «Консул» — фактический генеральный штаб «свободных корпусов». Одной из жертв «Консула» стал сорокаоднолетний самый блестящий оратор рейхстага и Национальной ассамблеи Матиас Эрцбергер, имевший солидную политическую базу — католические профсоюзы. Во время прогулки в баварском лесу двое неизвестных вышли навстречу и достали пистолеты.

Новым канцлером Германии стал Йозеф Вирт. Он нашел в энергичном Ратенау союзника по «социализации», некой новой форме государственного планирования в согласии с профессиональными союзами. Два холостяка, физик Ратенау и математик Вирт, оба увлекались философией. Социальные задачи казались им разрешимыми. Ратенау возглавил Министерство реконструкции.