Унижение России: Брест, Версаль, Мюнхен

Гитлер, одетый в черные брюки и коричневую рубашку, встретил Шушнига в окружении трех генералов. Австриец встретил австрийца. Шушнига трудно было назвать слабым человеком, ему шел всего сорок второй год, он получил безукоризненное образование, в частности, у иезуитов. В лучших традициях своего воспитания он начал беседу восторгами по поводу альпийских видов из окон кабинета фюрера. Тот оборвал его словами: «Мы собрались здесь рассуждать не о видах и погоде». В написанном по памяти отчете австрийского канцлера дальнейшее обозначается как «односторонняя беседа». Смысл монолога Гитлера заключался в следующем: «Германский рейх является одной из величайших держав, и никто не поднимет свой голос, когда он решает проблемы на своих границах». Гитлер был неудержим: «Я исполняю историческую миссию, и я завершу ее, потому что меня избрало провидение… Кто не со мною, будет сокрушен… Я избрал самую трудную дорогу, по которой когда-либо шел немец; у меня самые большие достижения за всю историю Германии, более великие, чем у любого немца».

Будущее Австрии связано с будущим Германии. «Стоит мне лишь отдать приказ, и в течение одной ночи весь ваш смехотворный оборонный механизм рассыплется на куски… Я хотел бы, чтобы Австрия избежала такой судьбы, потому что она означает пролитие крови. За армией мои СА и Австрийский легион войдут в страну, и никто не сможет предотвратить их месть». Может ли кто помешать Германии? «Ни секунды не думайте о том, что кто-либо на земле сможет противостоять моим решениям. Италия? Мы нашли с Муссолини согласие… Англия? Англия не пошевелит даже пальцем ради Австрии. Франция? Она могла остановить Германию в Рейнской области, но сегодня время для Франции упущено».

Во время ленча, пишет Шушниг, Гитлер позволил себе расслабиться. Он воодушевленно говорил о лошадях и о том, что намерен построить небоскребы такой высоты, что сами американцы будут поражены. Но ленч закончился, и новый германский министр иностранных дел Риббентроп вручил Шушнигу проект «соглашения», подчеркнув, что это окончательный вариант. В нем содержалось требование сдаться в течение недели, отменить запрет на деятельность австрийской нацистской партии, а ее лидера доктора Зейсс-Инкварта назначить министром внутренних дел. Другому нацисту — Глейзе-Хорстенау следовало дать пост военного министра. Кроме того, должны быть сделаны приготовления для ассимиляции австрийцев в германскую экономическую систему.

Австрийский канцлер не решался подписать документ о капитуляции своей страны. Гитлер, якобы потеряв терпение, открыл дверь кабинета и громко позвал: «Генерал Кейтель!» Затем, обернувшись к Шушнигу, добавил: «А вас я вызову позже». Папен свидетельствует, что после ухода Шушнига Гитлер встретил Кейтеля широкой ухмылкой: «К вам у меня нет приказов, я просто хотел убедиться, что вы здесь».

Через полчаса Шушниг (который, по его словам, ожидал ареста) подписал смертный приговор своей стране. По собственной оценке канцлера, принятие условий Гитлера означало «окончание независимости австрийского правительства». Шушниг отказался от ужина и направился в сопровождении фон Папена к австрийской границе.

Шестнадцатого февраля было объявлено об амнистии членов национал-социалистической партии и о реорганизации кабинета. Через четыре дня Гитлер выступил в рейхстаге: «Более десяти миллионов немцев живут в двух соседних государствах… Для мировой державы невыносимо знать, что братья по расе претерпевают суровые лишения из-за их симпатии ко всей нации, ее судьбе и взгляду на мир. Интересам германского рейха будет служить защита этих немцев». Толпы нацистов слушали эту речь в Австрии. Они срывали красно-бело-красные австрийские знамена, водружая красные знамена со свастикой. Полиция, руководимая теперь Зейсс-Инквартом, не вмешивалась в действия нацистов. Шушниг попытался обратиться к профсоюзам, в которых преобладали социал-демократы и которые вели за собой более 40 % избирателей. Те готовы были помочь при одном условии (уже дарованном нацистам) — праве на создание своей партии. Канцлер согласился, но было уже поздно.