Унижения плоти

Слезы хлынули неудержимым потоком, вызванным этим простым действием, этой планомерной рутиной, слышанной и пережитой тысячу раз за эти годы.

Бернард будет скучать по своему другу.

* * *

Он решил, что лучше всего будет найти кого-нибудь, кто позаботится о Морисе, продать его кому-нибудь, кто будет ценить его и обращаться с ним правильно. Это даст ему достаточно денег, чтобы вернуться в Лос-Анджелес, и обеспечит мертвецу достойный дом. Конечно, мертвецы не похожи на домашних животных. Они не были милыми и приятными. Большинство семей не хотели бы, чтобы мертвое тело бродило в их гостиной. Вероятно, будет трудно найти покупателя. Подходящего покупателя. Но он должен быть уверен, что все сделано правильно. Не идти на компромиссы, не продешевить. Морис заслуживал хотя бы этого.

Они находились в Фэрфилде, штат Огайо, не совсем культурной Мекке, но, возможно, это было ему на руку. Он поместил объявление в обеих главных местных газетах, затем связался с редакциями каждой из них и спросил, не хотят ли они получить интересный очерк.

Единственное, что он умел делать, — это привлекать к себе внимание.

Статьи с фотографиями появились в обеих газетах в один и тот же день под соответствующими заголовками «Мертвец на продажу» и «Продам мертвеца». Не слишком привлекающие внимание, но чего он ожидал от Огайо? Также в тот вечер он и Морис были показаны в конце местного выпуска новостей NBC. Сидя в своем гостиничном номере, он думал о мертвеце, все еще одиноко стоящем в трейлере. Если бы он смог вызвать такой же большой интерес к их карнавальной экспозиции, ему вообще не пришлось бы продавать Мориса.

Продать Мориса.

Это звучало так странно. Мертвецов, конечно, продавали и раньше — изначально он купил Мориса у «Юниверсал», — но теперь он чувствовал себя виноватым, почти преступником. Юридически он имел на это право, но с моральной точки зрения то, что он делал, казалось неправильным. Он чувствовал себя подлым и безнравственным, как будто был каким-то работорговцем.

Но зато отклик на статьи и телеэфир был огромен. Он благоразумно вложил деньги в почтовый ящик, вместо того чтобы сообщить номер телефона или название мотеля, в котором остановился, и по ночам разбирал корреспонденцию, читая резюме потенциальных покупателей. В течение дня он опрашивал людей. Трейлер должен был быть освобожден к концу недели, а денег у него хватало заплатить за номер в мотеле только до пятницы, но он, тем не менее, не торопился. Он должен найти Морису хороший дом.

Ему не раз приходила в голову мысль, что если он готов пройти через все это, чтобы найти Морису достойного хозяина, если он так заботится о мертвеце, то должен отвезти Мориса в Лос-Анджелес, где они могли бы жить вместе. Эмоционально это казалось правильным, но интеллектуально он отверг эту идею. Как он говорил бесчисленным толпам на бесчисленных лекциях, мертвецы были не более чем ожившими трупами. Они не были людьми, вернувшимися к жизни. У них не было ни личности, ни души. Они были пустыми оболочками, программируемыми для определенных задач.

Он криво усмехнулся. И что бы это значило для него, если его лучший друг — программируемая оболочка?

К четвергу он сузил список потенциальных владельцев до трех. Эти люди, все мужчины, прошли через его предварительный отбор. Он позвонил каждому из них в тот же вечер, договорившись, когда они встретятся с Морисом на следующий день. Он планировал тщательно протестировать Мориса, показать каждому из мужчин, что он может делать, а затем посмотреть, как они работают с мертвецом и понять, как они относятся к нему.

Он провел эту ночь в трейлере, спал, как и много раз до этого, в спальном мешке на полу перед мертвецом. Но на самом деле он не спал. Он обнаружил, что просыпается несколько раз в час, встревоженный, сомневающийся, не уверенный, правильно ли он поступает или совершает огромную ошибку. Морис, как всегда неподвижный, стоял во весь рост, уставившись в какую-то невидимую точку в пространстве. Он переодел мертвеца в уличную одежду, ту же самую, которую одевал на себя в университетские дни. Морис выглядел в ней почти живым.