Unknown

Убью…Это слово имело рифму со словом люблю. Для Ника они, наверное, составляли одно целое. А потом он меня насиловал. Я не могу это описывать - слишком больно. Это так больно, когда тебя рвет на части тот, кого ты любишь. Я даже не представляла, что можно доставить такую боль, проникая в чье-то тело. Ник доказал мне, что можно. Именно он, тот, с которым я поднималась на самые острые вершины экстаза, бросил меня в кровавую пучину боли. Он врывался в меня яростно и безжалостно, а потом снова бил. Я помню, что в ту ночь его член побывал везде. Он опробовал каждое отверстие в моем теле с особой жестокостью, он разрывал меня на части. Наверное, в тот момент исчезла всякая грань, отделявшая его от садиста убийцы. Я мечтала, чтобы он поскорее кончил и оставил мое несчастное тело, на котором не осталось живого места. Но это длилось безумно долго, он словно понимал, что сейчас убьет меня и больше не сможет причинить боль, поэтому растягивал удовольствие. Наверное, я плакала и кричала, наверное, я умоляла его остановиться, но я этого не помню. Я помню лишь, что он повернул меня на живот, вдавил мое лицо в подушку и насиловал меня, проникая сзади, то в одно отверстие то в другое, свободной рукой он полосовал мою спину. Даже когда его сперма растекалась внутри моего покалеченного тела, он все еще продолжал меня бить. Остальное уже как в тумане, кто-то стащил его с меня, я слышала брань, крики, но все это затихало вдалеке, пока совсем не исчезло, и я не провалилась в кровавый мрак. Я словно выключилась. Как будто сломанная кукла. И я молила бога о смерти. Я не хотела оживать. Я хотела умереть. Чтобы никогда не вспоминать об этой ночи. Только мертвым дано такое счастье – забвенье.

13 ГЛАВА. ПЕРВЫЕ МОМЕНТЫ ИСТИНЫ

Ник ввалился в спальню, окровавленный, обезумевший он зарычал, глядя на любовницу. Его облик напоминал зверя после кровавого пиршества. Его взгляд обезумел. Он разрезал вену и посыпал в нее красный порошок, а потом разнес все в комнате в щепки. Любовница смотрела на него в полном недоумении, приподняв тонкие бровки, она как раз подпиливала ногти возле зеркала. Николас упал возле постели и закричал. Громко, как смертельно раненный зверь, снова порезал вену уже на другой руке и высыпал целый пакетик.

- Эй, у тебя будет передоз! Ник, хватит!

Он ее не слышал, казалось, наркотик не берет его, он метался по комнате и хрипел:

- Я убил ее… я ее убил.

- Кого? – спросила Мелисса и взяла флакончик с лаком, – Эту девочку что ли? Служанку?

- Я ее убил, – выл Николас, срывая с окон шторы и разбивая стекла.

- Так, я, похоже, отдохну в другой комнате, пока ты перебесишься…Хммм, а за что ты ее убил? Из-за Берита что ли? Вот бедняга, я-то думала, ты ее купил после того, как тот измучил ее своими истязаниями. Вот бывает же, не везет некоторым. Видно такая доля у этих наложниц. Мужчины, стоит им дорваться до власти, начинают деградировать. Сначала Берит ее бил за непокорность, теперь ты.

Ник посмотрел на любовницу, потом схватил ее за горло и прохрипел:

- Что ты там бормочешь, повтори?

- Совсем сдурел? Отпусти! Я не одна из твоих служанок!

Ник немного ослабил хватку, но не отпустил:

- Что ты там говорила про Берита?

- Девка эта была очень строптивой, не покорилась демону. Он взбесился и устроил нам развлечение, думал, что сломает ее. Приказал пороть у позорного столба, а девка его обломала, ни пискнула. Я еще думала, что, наверное, он ее убьет. А ее убил ты. Не везет же некоторым. А вообще, ты под кайфом. Отпусти.

Ник медленно разжал пальцы. Мелисса смотрела на него с ужасом, видя, как его лицо приобретает пепельно-серый оттенок, теряя все человеческое.

- Пошла вон!

- Чтооооо?!

- Вон поди, прямо сейчас, твое барахло тебе пришлют попозже. Все, я сказал! Вон! Ты мне надоела! Исчезни!

- Животное! – Мелисса хотела одеться, но Ник вытолкал ее за дверь и бросил ей вслед ее вещи.

Его лицо все еще сохраняло следы побоев. Криштоф напал на него неожиданно. Оно отодрал его от Марианны, которая уже не подавала признаки жизни. Ник даже не сопротивлялся, он смотрел на женщину остекленевшим взглядом. Лицо было единственным, куда не добрался его хлыст и кулаки, все тело покрыто жуткими ссадинами, местами кожа висела жалкими лохмотьями, руки безжизненно свисают с кровати, а на лице мука, и глаза закрыты, ресницы мокрые от слез.

- Ты убил ее?! Боже! Ты ее убил?!

Криштоф выволок его из комнаты, подальше от Марианны, швырнул о стену, и Ник, шатаясь, пошел к себе, перед глазами лицо Марианны, залитое слезами и перепачканное кровью. Он был опустошен. Ему казалось, что только что он убил себя самого. У него болела каждая клеточка тела, словно пороли и били его самого. Наркотик, который он принимал уже больше месяца, почти выветрился, и сейчас ему хотелось орать и выть. Слова Мелиссы еще не доходили окончательно до его помутненного сознания, но он понимал, что только что совершил нечто жуткое, нечто такое, после чего он, наверное, сойдет с ума.