Unknown

— Она любила её. С тех пор, как я была ребенком. Она пела ее, как в последний раз.

Улыбка скривила его губы. Одна настоящая, одна, такая красивая, что почти заставила меня забыть, как я была зла на него.

— У нее была эта песня на кассете и мы перематывали её снова и снова, чтобы прослушать. — Слезы кололи в мои веки. — И ты знаете, как привередливы были эти ленты. Нужно было отмотать ее прямо туда, где было начало песни.

Он кивнул.

— Или вы должны слушать половину песни, которую вы не хотите, потому что вы не хотите иметь дело с быстрой перемоткой.

Смешок вырвался у меня в то же время, как слеза стекала по моей щеке.

— Когда мы жили у себя дома, и это было только у меня и нее, она играла это на нашем стерео в то время как мы убирали дом. Мы танцевали вокруг метлы и пели в нее, как будто мы были настоящими рок-звездами.

— Она просила привести ее к ней.

Я нахмурилась и взглянула на него, подтягивая колени к подбородку.

— Что?

— Старая кассета. Она по-прежнему была у нее.

— Что? Нет. Она не могла.

Он кивнул.

— Она была в коробке со старыми вещами у нее на чердаке. Она заставила меня найти ее для нее в конце. — Он печально засмеялся. — Она никогда не говорила мне почему. — Он взглянул на меня. — Я обошел около ста благотворительных магазинов, пытаясь найти старый портативный магнитофон со штекером для наушников.

— Чтобы она могла послушать песню, которую мы только что услышали? — Мой голос дрожал.

— Да. Мне приходилось перематывать вперед для нее. — Он помолчал. — Ее руки были слишком слабы, чтобы нажимать кнопки. — Слезы пошли быстрее, дождем стекая вниз по моим щекам. — Почему она не хотела, компакт-диск с ней? Я знаю, что у нее был один.

— Кассета была особенной для нее. — Он посмотрел на меня, его зеленые глаза блестели от невыплаканных слез. — Может, она хотела вернуться туда. Вернуться к танцам с дочкой в гостиной. Вернуться во времена, которые были до того, как ее маленькая девочка убежала.

Ужасная боль врезалась в мою грудь, пока я восстанавливала затрудненное дыхание.

— Она не единственная, кто хотел, чтобы все было по-другому. — Я покачала головой, тяжело. — Но мы никогда не узнаем, что было, если бы так произошло. Я никогда не узнаю, потому что она умерла, и ты утаил меня от этого последнего «прощай».

Он затих на минуту. Единственным шумом между нами были мои рыдания, еще более жалкие, чем у Сары ранее в этот же день.

— Ты убежала. — Он произнес эти слова, как будто они его обижают, как будто они разрывали дыру в груди, когда он просто думал об этом.

— Действительно? — Я зарычала. — это сделала Я? Я убежала, Ретт? Хс, я не знала!

— Да, ты сделала это. Ты бы просто ранила ее, если бы увидела ее. Ей это не было нужно. Не нужны твои злобные слова и твоя ненависть. Она была едва жива.

— Хорошо, ты мог сделать хотя бы гребаный звонок! — Я кричала.

— Это было. И я сделал это, и я до сих пор рад, что я сделал это.

— Я тебя ненавижу. Ты чудовище. — Я провела рукой по своему лицу, размазывая слезы.

— Ха. Я чудовище? Ты та, кто кричал на мертвое тело своей матери сегодня утром. — Противный крик вырвался из моей груди, и я отвернулась от него, не в силах смотреть на него больше. Я не знаю, почему это так больно, что он был тем, кто удержал меня от встречи с ней, что он был одним из сидящих здесь и говорил мне эти, но это было так. Может быть, это потому, что он был единственным, кто был добр ко мне. Тот, кто никогда меня не обижал. Я ожидала, этого от Тейлора, от моей мамы. Но не от Ретта. Он был другим. Но не сейчас.

— Выпусти меня из машины. — Я дернула за ручку. — Выпусти меня прямо сейчас. — Истина его слов врезалась в меня.

Я накричала на свою маму на ее похоронах. Я ударила Ретта после того, как я ласкала его член посреди кладбища. И наконец, я трахала человека, который забрал мою девственность в возрасте девяти лет, человека, который изнасиловал меня. Я кончила вокруг его члена, получив дозу, которая уже стерлась.

— Мне нужно сейчас!

— Блядь, Фэй. — Ретт остановил машину на обочине, автомобили пролетали мимо нас, когда я распахнула дверь. — Подожди. — Он схватил меня за руку прежде, чем я смогла выпасть наружу. — Ну, прости.

Я подняла глаза и встретила его взгляд. Он выглядел таким ранимым.

— Я должен был сказать тебе. Я не встретил тебя на прошлой неделе и не привел тебя к ней. Я, блядь, не знаю, зачем. Но я этого не сделал. И знаешь почему? Ты действительно хочешь знать настоящую причину?

Я медленно кивнула.

— Потому что я солгал ей.

— Что значит солгал?

Он провел нетвердой рукой по волосам.

— Я сказал ей, что ты уехала из страны, что ты замужем и ты счастлива. Что ты очень занята работой с государственными учреждениями.

Я уставилась на него в ужасе.

— Зачем ты ей это сказал?