Unknown

Именно это я и вижу, когда той ночью смотрю на костер. Круг кормящихся животных, рвущих зубами на куски жареное мясо импалы. Просто в одночасье, оказавшись в безвыходном положении, мы превратились в дикие версии самих себя, поедающих свою добычу голыми руками, пока сок капает вниз с подбородков, а лица перепачканы черным от подгоревшего жира. По крайней мере, мы не страдаем от голода здесь в буше, кишащем различным мясом на копытах и крыльях. Со своей винтовкой и ножом для свежевания туши, Джонни не даст нам голодать.

Он сидит в тени в стороне от нашего круга, наблюдая за трапезой. Мне бы хотелось понять выражение его лица, но сегодня мне это не удается. Смотрит ли он на нас с презрением, как на невежественных клиентов, беспомощных точно птенцы, которым приходится класть в клювики еду? Винит ли он нас в смерти Кларенса? Он поднимает пустую бутылку от виски, которую Сильвия просто швырнула в сторону, и складывает ее в мешок, в котором мы храним наш мусор. Он настаивает на том, что мы должны убирать за собой. «Не оставляйте никаких следов, - говорит он, - именно так мы выкажем уважение земле». Мусорный мешок громыхает пустыми бутылками, но не стоит опасаться, что в ближайшее время выпивка закончится. У миссис Мацунаги аллергия на алкоголь, Эллиот пьет редко и мало, а Джонни, похоже, решил оставаться трезвым как стеклышко до тех пор, пока нас не спасут.

Он возвращается к костру и, к моему удивлению, садится рядом.

Я смотрю на него, но его глаза устремлены на огонь, пока он тихо говорит:

- Вы отлично держитесь.

- Я? Мне так не кажется. Не особо.

- Сегодня я оценил Вашу помощь. Освежевали импалу, разделали тушу. Вы словно родились в буше.

Это заставляет меня рассмеяться.

- Я как раз та, кто не хотела сюда ехать. Та, кто предпочитает горячий душ и собственный туалет. Эта поездка состоялась только потому, что я не умею отказывать.

- Чтобы угодить Ричарду.

- А кому же еще?

- Надеюсь, он впечатлен.

Я бросаю взгляд на Ричарда, который не смотрит на меня. Он слишком занят, болтая с Вивиан, майка которой не оставляет сомнений в том, что бюстгальтера она не надела. Я снова смотрю на костер.

- Будучи уступчивой, далеко не уедешь.

- Я слышал от Ричарда, что Вы продаете книги.

- Да, я управляющая книжным магазином в Лондоне. В реальном мире.

- А разве это не реальный мир?

Я оглядываю тени, окружающие наш костер.

- Это иллюзия, Джонни. Что-то из романа Хэмингуэя. Гарантирую, что однажды это будет описано в одном из триллеров Ричарда. – Я смеюсь. – Не удивляйтесь, если он сделает Вас злодеем.

- А какую роль в его романах играете Вы?

Я изучаю костер. И задумчиво произношу:

- Раньше я была возлюбленной.

- А больше нет?

- Ничто не стоит на месте, верно? Нет, теперь я балласт. Обременительная подружка, которую убьет злодей, чтобы главный герой мог найти новую возлюбленную. О, я прекрасно знаю о том, как все работает в мужских триллерах, потому что продаю эти романы бесчисленному количеству бледных обрюзгших мужчин, которые мнят себя Джеймсами Бондами.

Ричард знает, как воплотить их фантазии, потому что он разделяет их. Даже сейчас, когда он подносит свою серебряную зажигалку к сигарете мистера Мацунага, он играет учтивого героя. Джеймс Бонд бы никогда не носил простых спичек.

Джонни поднимает палку и подбрасывает ее в костер, поглубже проталкивая полено в огонь.

- Для Ричарда это может быть всего лишь иллюзией. Но у нее есть настоящие зубы.

- Да, конечно, Вы правы. Это не иллюзия. Это кровавый ночной кошмар.

- Значит, Вы понимаете ситуацию, - бормочет он.

- Я понимаю, что все изменилось. Это больше не отпуск. – Я мягко добавляю: - …И я напугана.

- Не стоит, Милли. Будьте осторожной, но не напуганной. В наше время город вроде Йоханнесбурга – вот страшное место. Но здесь? – Он качает головой и улыбается. – Здесь все просто пытаются выжить. Поймете это, и выживете сами.

- Вам легко говорить. Вы выросли в этом мире.

Он кивает.

- У моих родителей была ферма в провинции Лимпопо⁵². Когда я гулял по полям, то проходил мимо леопардов, сидящих на деревьях и наблюдающих за мной. Я знал их всех, а они знали меня.

- Они никогда не нападали?

- Мне нравится думать, что мы заключили соглашение, те леопарды и я. Но это не значит, что мы когда-либо доверяли друг другу.

- Я бы побоялась выйти из дома. Здесь столько способов умереть. Львы. Леопарды. Змеи.

- У меня есть здоровое уважение ко всем ним, потому что я знаю, на что они способны. – Он усмехается, глядя на огонь. – Когда мне было четырнадцать, меня ужалила гремучая змея.

Я потрясенно смотрю на него.

- И у Вас это вызывает улыбку?

- Это была полностью моя вина. Ребенком я коллекционировал змей. Ловил их и держал в ящиках в своей спальне. Но в один прекрасный день я стал слишком самоуверенным, и моя гадюка укусила меня.

- Пресвятой Боже. И что случилось потом?