Unknown

  Задвинув засов своей комнаты, Тиса прислонилась к двери спиной и закрыла глаза. Вместе с оглушительной тишиной смятение объяло ее и не собиралось отпускать. Оно нарастало, пока расстегнутое платье спадало с плеч, пока вода из умывальника холодила тело, пока тонкая сорочка скользила по коже. Присев за сосновый столик, Тиса взглянула в зеркало. Свет свечи ласкал ее щеки, и медовые глаза горели таинственным огнем. Разум еще пытался убедить сердце, приводя доводы в свою пользу. Только ночь всегда стояла на стороне сердца.

  Двойник в зеркале коснулся пальцами губ. Так умело ее еще никто не целовал. Похоже, что у Трихона неплохой опыт в этом деле. Она ведь ничего не знает толком о жителях Рудны. Сердце бесцеремонно кольнула ревность. Тиса опустила глаза на замершие стрелки часов:

  - Он любит меня, мама, - прошептала девушка. - Любит!

  Тиса оценила в зеркале свою счастливую улыбку. Ганна права, - она сумасшедшая. Блаженная, летящая с улыбкой в пропасть.

Глава 24 - Мотылек

  /Обжигающий след/

  

  Туман показался старым знакомым. Он приятно холодил лоб, и приносил запахи леса и березового дегтя. Жаль, но самого леса Тиса так и не увидела. 'Здесь фон слишком выражен, не дает вычислить владельца. Но круг сужается. Скоро я буду знать его имя. Что касается замеченных мной колебаний вэи со стороны гряды - они больше не повторяются. Источник не ясен. Возможно, просто блуждающее течение'... Голос медленно затихал, затем вовсе растворился в безмолвном мраке.

   'Ничто так не греет женщину, как осознание себя любимой'. Какой философ это сказал первый, Тиса не знала. Решение, еще робкое, было принято. Оно казалось таким же уязвимым, как мотылек. Однако, к удивлению, разлитый в комнате утренний свет не смог повлиять на него. Тиса глядела в зеркало своей души. Вчерашняя буря рассеялась не до конца. Ганна... поймет ли она?

  Войнова спустилась к завтраку, пряча взгляд. Казалось, посмотри ей кто-либо пристально в глаза, то этот кто-то сразу поймет ее сокровенные мысли. Узнает ее тайну, увидит ее решение и разобьет его в пух и прах несколькими рациональными фразами. И зеркало разобьется на острые ранящие осколки.

  'Колечко мое позлаче-еное, я тебе, мой друг сердечный, наречённая', - самозабвенно тянула Камилла из кухни. С раннего утра кухарка порхала у стола, словно жизнерадостная упитанная пчела. От вчерашнего кислого выражения лица ничего не осталось. На завтрак стряпуха выставила свою гордость - чиванский плов. Тем и хороши праздники, что после них всегда остаются вкусности.

  Тиса попробовала ложку - изумительно, ароматный рис тает на языке. Но съесть девушка смогла лишь толику порции. Поглядывая в окно, она прекрасно понимала, что Трихон сейчас на солдатском завтраке в столовой Жича, но все равно взгляд выхватывал чужие лица.

  Стряпуха чинно вплыла в столовую с половинкой праздничного пирога с орехами, медом и облепихой, - еще один шедевр кулинарии 'по рецепту Петровны'. Женщина поставила его на край стола к ожидающим своего часа чайным чашкам из белого сервиза.

  - Тиса, будь добра, передай мне хлеб, - промычал капитан, отложив газету в кипу старых на подоконнике.

  Девушка с рассеянной полуулыбкой подала отцу солонку. Приподняв густые брови, капитан молча принял ее.

  - Девочка, должно быть, не выспалась после Горки, - Камилла переставила корзинку с резаным хлебом ближе к хозяину. - Пожалуйста, Лазар Митрич.

  Тиса не возражала такому объяснению. Она ведь в самом деле спала не важно, а под утро случилось видение. Но оно блекло на фоне воспоминаний вчерашних событий на Горке. За окном зацокали копыта - возвращалась одна из станиц. И Войнова снова посмотрела в окно.

  После завтрака капитан отправился на службу, оставив дочь за столом вяло шевелить ложечкой над десертом. Как только Камилла поняла, что капитан откушал и удалился, она налила себе чай и плюхнулась на скамью рядом с молодой хозяйкой.

  - Как тебе пирог, лапушка?

  Выслушав похвалу Тисы, Камилла с удовольствием и шумом отхлебнула чай из чашки.

  - Все ж хорошие коровки у Платона. Сегодня такую сметану принес - ложка стоит. Не хочешь свежей сметанки?

  Кухарка стрельнула глазами в молодую хозяйку.

  - Может быть позже, - протянула Тиса, не сразу улавливая намек. - Постой, - дошло до нее, наконец. - Вы помирились?

  От улыбки лицо Камиллы сделалось круглым и румяным как блин:

  - Да. Вчера. На празднике.

  - Ну, слава Единому.

  - Да. Он попросил прощения. И знаешь, что, девочка? - светясь лукавой стыдливостью, прошептала кухарка. - Я согласилась выйти за него.