Unknown

Джефферсон осуждал Вашингтона как узколобого и эгоистичного и утверждал, что решения должны приниматься на основе мировых интересов, чтобы способствовать распространению идей Американской революции; что приверженность Вашингтона критериям национального эгоизма была предательством Американской революции.

Однако с того момента, когда Джефферсон занял пост президента США, каждое его решение было продиктовано национальными интересами.

Эта история из другого века имеет параллели в нашем и любом другом веке.

Пятое правило этики средств и целей заключается в том, что забота об этике возрастает с увеличением количества доступных средств, и наоборот.

Для человека действия первый критерий в определении, какие средства ему использовать, — понять, какие средства у него есть.

Рассмотрение и выбор доступных средств проходит на прямо утилитарной основе — сработает ли? Моральные вопросы могут возникнуть, когда человек выбирает между одинаково эффективными альтернативными средствами.

Но если у человека нет роскоши выбора, и он располагает только одним средством, то этический вопрос никогда не возникнет; автоматически единственное средство наделяется духом морали.

Его защита — в возгласе: «А что ещё я мог сделать?» И наоборот, надёжная позиция, когда у человека есть выбор из нескольких эффективных и мощных средств, всегда рождает ту этическую озабоченность и спокойствие совести, которые Марк Твен так восхитительно описал: «Спокойная уверенность христианина с четырьмя тузами».

Для меня этика — значит сделать так, как будет лучше большинству.

Во время конфликта с крупной корпорацией я столкнулся с угрозой публикации фотографии регистрации в мотеле «Мистер и миссис» и фотографий моей девушки и меня.

Я сказал: «Да пожалуйста, отправляйте их прессе. По-моему, она красотка, а я никогда и не утверждал, что дал обет безбрачия. Вперёд!» На этом угрозы закончились.

Почти сразу после этого разговора один из мелких управленцев корпорации встретился со мной.

Оказалось, он втайне принял нашу сторону.

Указывая на свой портфель, он сказал: «Здесь предостаточно доказательств, что такой-то и такой-то [во главе моих противников] предпочитает не девочек, а мальчиков».

Я сказал: «Спасибо, но не нужно.

Такую борьбу я не веду.

Не хочу это видеть. До свидания».

Он возразил: «Но они же пытались шантажировать вас этой девушкой».

Я ответил: «Если они так поступают, это ещё не значит, что нужно и мне.

Мне неприятно и тошно втягивать в эту грязь личную жизнь человека». Он ушёл.

Я поступил благородно; но реши я, что мы бы не победили иначе, то я бы без колебания использовал возможность. Какой был бы у меня выбор?

Втягивать себя в праведные «моральные» терзания, говорить: «Я лучше проиграю, чем запятнаю свои принципы», — и отправиться домой этическим девственником?

Было бы слишком большой трагедией, если бы сорок тысяч бедных проиграли тогда свою войну против безысходности и отчаяния.

То, что их положение даже ухудшилось из-за мстительности корпорации, тоже ужасно и прискорбно, но такова жизнь.

В конце концов, нужно помнить о средствах и целях.

Да, у меня могут возникнуть проблемы со сном, потому что требуется время, чтобы спрятать эти большие, ангельские, нравственные крылья под одеяло.

Для меня такое было бы полной безнравственностью.

Шестое правило этики средств и целей гласит: чем менее важна желаемая цель, тем больше можно позволить себе заниматься этической оценкой средств.

Седьмое правило этики средств и целей заключается в том, что в целом успех или неудача являются могущественной детерминантой этики.

Суждение истории в значительной степени опирается на результат успеха или неудачи; оно определяет разницу между предателем и героем-патриотом.

Не может быть такого понятия, как успешный предатель, потому что если он преуспевает, то становится отцом-основателем.

Восьмое правило этики средств и целей гласит, что моральность средства зависит от того, используется ли средство в момент неизбежного поражения или неизбежной победы.

Те же средства, использованные, когда победа, казалось бы, обеспечена, могут быть определены как аморальные, тогда как если бы они были использованы в отчаянных обстоятельствах для предотвращения поражения, вопрос о морали никогда бы не возник.

Короче говоря, этика определяется тем, проигрывает человек или выигрывает. Всегда убийство считалось оправданным, если оно совершалось в целях самообороны.

Давайте рассмотрим этот принцип на примере самого ужасного этического вопроса современности: имели ли США право использовать атомную бомбу в Хиросиме?

Когда мы сбросили атомную бомбу, Соединённые Штаты были уверены в победе.

В Тихом океане Япония терпела поражение за поражением.

На тот момент мы были уже на Окинаве с авиабазой, с которой могли круглосуточно бомбить врага.

Японские военно-воздушные силы были уничтожены, как и их военно-морской флот.

Победа пришла в Европу, и все европейские военно-воздушные силы, флот и армия были высвобождены для использования в Тихом океане. Россия наступала, чтобы получить свою долю добычи.