Unknown

— У меня крыша едет или здесь в самом деле духами пахнет? Думаешь, Джон снова завёл подружку?

Эми, будто бы отвечая на диалог в своей голове, сказала:

— Чему бы ты посвятил свой последний день на Земле?

— Эми, я не волнуюсь из-за того, что меня чудище порешает, меня волнует то, что мир может наводниться монстрами. Ты даже представить не можешь как часто нам звонят. Думаю, в этот день я бы просто отключил свой телефон и жил как будто девяностые вернулись.

— Я имею в виду, ну, гипотетически. У тебя осталось только двадцать четыре часа, на что ты их потратишь? Вроде того, когда доктор говорит, что тебе осталось жить только сутки.

— Пожалуй, потрачу день на то, чтобы найти другого доктора. Или постараюсь найти средство излечиться. Всё равно время на попытки останется. В смысле, зачем мне настолько сильно доверять какому-то там врачу? Помнишь Дуча Воглесса из старшей школы? Он теперь живёт в Индианаполисе и работает доктором. А он был той ещё сволотой. Нахуй таких докторов.

— Это просто мысленный эксперимент. Давай представим, что ты смирился с диагнозом и знаешь, что тебе остался только день.

— Меня этот вопрос не смущает, если ты об этом. Ответ в том, что я бы провёл последние двадцать четыре часа, отчаянно сопротивляясь тому, что мне отведено только двадцать четыре часа. Я тебе говорю, если на свете и есть такая штука как судьба, она может себе хуёв за воротник насовать.

Было очевидно, что ответ раздосадовал Эми. Я попытался выкрутиться, сменив тему разговора, но прежде чем я открыл рот, Эми сказала:

— Я думаю, что тебе надо сходить к врачу.

— Что? Ты думаешь, что у меня есть неизлечимая болячка? Что ж, это был странный способ озвучить свои догадки.

— Нет. По поводу лекарств. Для твоего душевного состояния.

— Это точно не лучшее время для такого разговора.

— Это именно то самое время, потому что сейчас ты взбодрился. Ты полон энергии, потому что ты полностью поглощён нашим общим делом. Но как только всё вернётся на круги своя, ты снова уронишь себя на диван, а мне будет казаться, что я общаюсь с грустным бревнышком.

— Эми, я в депрессии не потому, что у меня мозги работают не так, как надо, а потому что у меня нет никакой работы, навыков или образования. Потому что я трачу свою жизнь. Никакие таблетки не помогут мне смириться с этим. Кроме алкоголя, полагаю. Суть в том, что мне не нужен доктор, мне нужна работа. Мне нужна причина вставать по утрам с постели.

— Но именно для этого и нужны лекарства — они помогут тебе встать с дивана, взять себя в руки, найти работу и выйти из бесконечного круга ничегонеделания, потому что ты в депрессии, но ты в депрессии из-за того, что лежишь и ничего не делаешь.

— Давай поговорим об этом позже.

— Ты знаешь, я бы хотел-

Но я уже сумел избежать разговора, поднявшись вверх по лестнице. Я заглянул в главную спальню. У Джона был дорогущий матрас королевских размеров на пружинах, но он держал его на полу, словно не понимая, зачем нужна остальная часть кровати (я, к слову, не знаю ответа на этот вопрос). На стене висел огромный телевизор, предназначенный для просмотра прямо с ложа, и штука эта выглядела так, словно весила сто кило и могла бы расплющить череп Джона, если бы оторвалась со стены.

Постель была убрана, что выглядело очень нетипично.

Я быстро осмотрелся — да, все знаки указывали на женское присутствие. Девичья одежда в шкафу, косметика в ванной. Не то, чтобы это было необычным — необычным был факт сокрытия леди от нас с Эми. Пожалуй, впервые в жизни. Я мог бы сказать, что он решил, будто бы мы не одобрим его выбор — но когда его это останавливало? Он тусовался с Никки с десяток лет, и я очень старался, чтобы она не появилась в этой истории до сих пор. У неё была степень в какой-то бесполезном предмете, а ещё она была из тех, кто смеётся над собственными шутками, когда остальные молчат. Я даже не хочу начинать.

Я осмотрел комнату на предмет привета от потусторонних сил, но не нашёл ничего.

Я спустился вниз в тот же самый момент когда Джон вышел из гаража, держа в руках средневековую булаву с восьмисантиметровыми шипами.

— Ну что, — сказал он, — я нашёл булаву Будды. Ей около двадцати пяти сотен лет, но она должна сгодиться.

— На самом деле я надеялся, что мы построили у тебя в гараже что-то вроде супероружия, покуда были под Соусом. Типа гигантскую монстроубивающую бомбу и всё такое.

— Так, ну у нас ещё есть сера, — начал Джон, — а ещё-

— Ага, резиновые задницы. Кстати, эм, кто у тебя здесь?

— Кто чего?

— Это не моё дело, но я просто хочу сказать, я не против. Я просто, ну ты понимаешь, нормально отнесусь, если ты расскажешь.

— Я не понимаю, к чему ты клонишь.

— Выглядит так, будто с тобой живёт женщина. Её вещички у тебя в шкафу. Ну, если только они не твои, но, опять же, меня это будет волновать до тех пор, пока ты сам не расскажешь.

Джон выглядел растерянным и более чем встревоженным. Он протопал мимо меня вверх по лестнице, держа в руках булаву. Мы пошли за ним следом, наблюдая, как он тщательно исследует женские вещи в шкафу, а затем рассматривает косметику для лица в ванной комнате.