Unknown

   – Это было очень приятным неожиданным сюрпризом, – тень через стол потянулась и коснулась руки девушки, намекая, чтобы та умерила пыл и не возбуждала интерес Верона. Ночь всю еще предстояло провести вместе, а Учинни так нервничала, что начала с алкоголя.

   Анна лихорадочно улыбнулась. От касания тени распространялся привычный холод, заставляя сердце дрожать ожиданием грядущего.

   – Положить тебе еще что-нибудь? – девушка обратилась к жениху, отпивая очередной глоток – на этот раз небольшой, но остановиться она не могла. Подумаешь, бокал вина всего лишь. Правда в таких своих размышлениях она не принимала в расчет все нервные потрясения, пережитые за день и изрядно ослабивший организм.

   – Нет, я сыт. – Верон почувствовал кожей, как напряжена Учинни, как дрожит ее голос, как она словно куда-то торопится, и подумал об Агате, купленном у цыгана. – Вы видели лошадь? – спросил у короля, и тот коротко кивнул.

   – Очень красивый жеребец, – поправил тот.

   – Да, очень, – Анна с горячечной готовностью поддержала беседу. Разговор об Агате – он безопасен, он может скрасить время, которое понадобится для приготовления комнаты гостю. – Он потрясающий. Верон, ты не представляешь, как он держит ход, как будто это и не конь, а волна, с него невозможно упасть.

   А король молча улыбнулся. Порывистость Анны лишь успокаивала и позволяла отвлекаться от опасной темы. И юноша заметно нервничал теперь не из-за гостя, а потому что жеребец попал в стойло.

   – Вы еще успеете на нем прокатиться, – бледный гость дал понять Учинни, что желает остаться с ней наедине. Как много обещаний уже давалось, как много не исполнялось.

   Тени касались все настойчивее, и вымученно улыбающаяся Анна спала с лица. Вино не давало проявиться бледностью, наоборот, заливало щеки пьяным румянцем, маскируя состояние девушки.

   – Верон, дорогой, давай я провожу тебя в твою комнату? – как можно непринужденнее спросила она у жениха.

   Юноша улыбнулся. И все же ему не нравился этот господин, назвавшийся другом. Хотелось заставить Анну объясниться, и лучшее, что придумал жених, так это подняться, а затем, распрощавшись чуть отстраненно, отправиться наверх и, уже открыв дверь спальни, неожиданно привлечь Анну и затащить ту внутрь, чтобы выведать правду.

   – Скажи, кто он? Ты... никогда не говорила про этого странного типа? Почему он здесь? – Верона трясло от возмущения.

   – Верон, успокойся, – Анна крепко взяла юношу за плечи, не давая обнимать себя. Лихорадочность состояния выражалась и в блеске глаз, и в плохо связной речи, и в том, что девушка излишне сильно сжала пальцы, – Пару дней, и он уедет, я обещаю. Поверь мне и ничего не спрашивай, хорошо?

   – Пусть он уедет сейчас, пусть уезжает, он мне совсем не нравится. Я слышал, что в городе мужчины посещают дурные места, а потом они умирают, нос проваливается, они... ты должна его прогнать, – с жаром зашептал юноша, который словно боялся, что их услышат. – Ты неправду мне сказала, что училась с ним.

   – Я не могу, – отчаянно замотала головой Анна. – Я дала слово. Давно. Я теперь не могу его нарушить, – девушка не выдержала и обняла Верона, прижимая к себе. – Поверь мне. Всего пару дней – и все. Все, мне пора.

   Учинни отстранилась и заглянула в глаза жениху.

   – Поверь мне. И не забудь запереть дверь на засов, хорошо?

   Верону не понравилось, что ему надо запирать дверь, но он не успел ничего сказать, потому что Анна решительно покинула комнату и спустилась вниз. Гость уже стоял у окна, повернувшись к лестнице спиной, и лишь посмотрел на Анну через плечо голодными провалами глаз, как будто спрашивая, как же та решила поступить.

   – Вам приготовлена комната, – нерешительно начала девушка, облизывая губы. Глупая отвага, охватившая ее наверху, постепенно сходила на нет, и она не могла оторвать взгляд от Короля. – Недалеко от моей…

   – Недалеко? – темная фигура разворачивалась так, словно голова существует отдельно от тела, движения вновь стали неестественными и лишенными человеческой привычки ходить прямо. – Так где я буду ночевать? – холодная ярость проявилась на лице темными трупными пятнами.

   Анна невольно сделала несколько шагов вперед, с облегчением осознав, что вокруг нет ни одного слуги.

   – Простите, я не могла не приказать приготовить вам комнату. Вы сами сказали – показать вам мой мир, – запинаясь, бормотала девушка, подходя все ближе. – Тут иначе нельзя, никак, – она судорожно замотала головой, подумав, что выпила бы еще. – Поэтому сейчас нам нужно идти по нашим комнатам, – она уже стояла почти вплотную к Королю, – а потом…

   Потом… Потом закрывалось страхом и ужасом, всколыхнувшими такими привычными воспоминаниями детства и закрепленными последними, и Анна вдруг подумала, что теперь это – навечно. И не смогла выговорить ни слова – не только от страха, но и от стыда, от мерзкого ощущения удовольствия, вдруг ткнувшегося в печати, наложенные на сердце и руку, прораставшие узорами ядовитых цветов.