Unknown

Было уже довольно поздно – будучи в курсе привычек Жермена, Грей прождал до часа пополудни, – но на хозяине все еще отражались следы долгой ночи. Глаза с глубокими синюшными мешками вокруг, напоминающие яйца всмятку, обозревали Грея без выраженного энтузиазма. Тем не менее, Жермен сделал попытку соблюсти правила приличия, предложив Грею присесть и отправив секретаря с телячьими глазами принести им бренди и выпечку.

Грей редко позволял себе спиртное до времени вечернего чаепития (5 часов вечера – прим. перев.) и сейчас хотел сохранить свежую голову, поэтому он только слегка пригубил бренди, который, однако, оказался весьма приличным на вкус. Жермен погрузил в бокал свой знаменитый саквилльский нос, выдающийся вперед и своей остротой подобный ножу для вскрытия конвертов, и, сделав глубокий выдох, выпил до дна, а потом налил ещё. Как оказалось, жидкость обладала восстанавливающим эффектом, так как он, оторвавшись от второго бокала, выглядел уже несколько счастливее, чем был, и, наконец, осведомился, как дела у Грея.

– Очень хорошо, благодарю вас, – ответствовал Джон любезно. – Я недавно вернулся из Америки и привез вам несколько писем от общих знакомых.

– О, правда? – Жермен немного просветлел. – Очень любезно с вашей стороны, Грей. Путешествие прошло удачно?

– Вполне сносно, – на самом деле плавание было скверным: по пути через Атлантику они прошли сквозь штормовой фронт, болтающий корабль и сбивающий его с курса на протяжении нескольких дней до такой степени, что Грей уже страстно пожелал, чтобы корабль затонул, просто чтобы положить конец всему этому. Но сейчас он не хотел тратить время на праздные разговоры.

– У меня произошла весьма примечательная встреча, как раз перед отъездом из колонии Северная Каролина, – сказал он, рассудив, что Жермен уже достаточно сосредоточен, чтобы слышать его. – Позвольте рассказать вам о ней.

Жермен был тщеславен и мелочен, он до тонкостей овладел искусством политической неопределенности, но при желании брался за решение какой-либо проблемы, особенно если мог извлечь из данной ситуации выгоду для себя. Упоминание Северо-западных территорий превосходно привлекло его внимание.

– Вы больше не говорили с этим Бичемом? – третий бокал бренди стоял возле локтя Жермена, полупустой.

– Нет. Он передал своё сообщение, но дальнейший разговор был нецелесообразен, так как стало ясно, что он не имеет полномочий действовать по своему усмотрению. Если бы Бичем намеревался раскрыть имена своих руководителей, он бы так и сделал.

Жермен поднял свой бокал, но пить не торопился, просто крутил его в руке, словно это был дополнительный стимул для размышления: простой, не ограненный бокал, перемазанный отпечатками пальцев Жермена и потеками от его губ.

– Этот человек ваш знакомый? Почему он искал именно вас?

«Хмм… он не глупец», – подумал Грей.

– Я столкнулся с ним много лет назад, – ответил он спокойно. – Во время моей работы с полковником Боулзом.

Ничто на свете не заставило бы Грея раскрыть Жермену истинную правду о Перси: он был – ну, и до сих пор остается – сводным братом ему и Хэлу, и только счастливая случайность вкупе с собственной решимостью Грея предотвратили грандиозный скандал во время предполагаемой смерти Перси. Некоторые скандалы затихают со временем, но не этот.

При упоминании Боулза, который много лет возглавлял Черный Кабинет Англии, Жермен сверкнул глазами из-под выщипанных бровей.

– Шпион? – в его голосе слышалось легкое пренебрежение: шпионаж был плебейским занятием, – настоящий джентльмен не прикоснулся бы к такому голыми руками.

– Вероятно, какое-то время. Видимо, после, он преуспел в жизни, – Грей поднял свой бокал, сделав большой глоток, – всё-таки бренди был очень хорош – затем поставил его и встал, чтобы откланяться. Он был осторожен в попытке подстегнуть Жермена. Лучше оставить дело, в зоне его внимания, и положиться на то, что личные интересы госсекретаря заставят его заняться этим.

Грей оставил Жермена, развалившемся в кресле и задумчиво созерцающим пустой бокал, потом взял свой плащ у пухлогубого секретаря, чья рука будто ненароком коснулась его.