Unknown

Едва рассвело, Сухой проснулся и матерными возгласами да пинками начал поднимать товарищей по несчастью. В этот раз, Кон вновь проснулся и поднялся быстрее остальных. Старый встал от криков. Третий, Сухим называемый не иначе как Тормоз, поднялся, только получив несколько раз обувкой в брюхо. Убедившись, что товарищи проснулись, Сухой раздал чёткие и ясные команды. В этот раз на уборку он определил всех троих, роль охранения выполнять стал сам. На очистку помещения от грязи, скелета и прочего мусора, ушло около часа. Комната обрела более-менее пристойный вид. По крайней мере, отвращения домик уже не вызывал. Осмотрев результаты трудов арестантских, Сухой разрешил им перекусить, чем тут же сам и занялся.

Они уже пару раз ели в пути и запас сухпайков выделенный военными слегка поуменьшился. Насколько ещё его хватит? Вор, покончив с завтраком, решил провести полноценную ревизию имущества. Уцелевшие сумки арестантов загрызенных кошкообразной тварью, он так же подверг осмотру и разорению – всё полезное из них деловито переложил в свою сумку.

К сожалению, при подробном изучении имущества выяснились крайне неприятные детали.

Оглашая комнату разъярёнными возгласами, Сухой влез во все сумки, какие имелись в наличии. Анализатор в его сумке оказался просто пустым корпусом сего полезного прибора. У Кона он не включался и при сильном потряхивании чем-то звенел. В общем, из шести анализаторов, рабочим оказался только один. С патронами дела обстояли получше. В каждой сумке несколько коробок. С едой тоже всё в порядке и все фонарики работали. А вот с аптечками полный антракт. В двух сумках их не оказалось вовсе, в двух все лекарства просрочены, инструменты сломаны. Только аптечки Кона и Сухого оказались в полном порядке.

Ну, хоть ножи не деревянные дали и то хорошо.

-Суки, списанное барахло сдают смертникам, а сами, поди, толкают налево.

Вот такими словами закончилась ревизия имущества.

-Парни, - спустя несколько минут, после того, как поутихло бешенство от подарков солдатских, произнёс Сухой, - чалиться вместе нам долго ещё. Пока не сдохнем…, в общем, давайте знакомиться. – Все трое сейчас сидели на полу. Кон у стены, напротив Сухого, неосознанно заняв почти такую же позицию, какую помнил по нескольким, общим с Сухим, перевозкам из одной тюрьмы в другую. Старый сел возле камина, вытянув ноги. Третий их товарищ, устроился у дверей, на корточках. Сейчас он без всякого выражения смотрел на стену, где час назад висел скелет.

-Так, не догоняете. – Вор скривил губы и продолжил свою речь. – Поясняю. У вас мозги спеклись в пожизняке. Нервы как проволока. Уверен, любому из вас, без анестезии можно ноги резать – вы хер пикнете, ничего не почувствуете. А тут, в этом грёбаном дерьме, мне вы нужны в сознании, с работающими бошками. Поэтому – знакомимся. Говорите всё, отвечаете на любой вопрос. Вспоминаете, по крайней мере, стараетесь вспоминать. Ясно?

-Зачем? – Спросил Кон и удивлённо вскинул брови: он не узнавал своего голоса. В нём появились нотки, каких там не было уже года два!

-Ну, слава богу. – Всплеснул руками Сухой. – Хоть один не до конца зажарился на этих грёбанных процедурах. Ты Кон очухаешься, полюбому. Но мужик, мне такой расклад не катит. Ты мне уже сейчас нужен живой и думающий. Въезжаешь?

-Я понимаю. – Кивнул Кон. А ведь действительно – он и, правда, понимал. Разум перестал выбрасывать на поверхность калейдоскоп странных воспоминаний. Мысли больше не путались. Думалось легко. Ну, в сравнении с тем, что было по приезду сюда – легко.

-Вот и ладушки. Кон, за погонялу я тебя спрошу – ты часом не шулер?

-Нет.

-О как… - Сухой удивлённо приподнял брови, потом задумчиво нахмурился. Рукой махнул и сказал. – Слушай, я хрен знает, если не из-за карт, откуда такая погоняла?

-От имени.

-Чего? Странно блин. Костян тебя, что ли звать?

-Нет. Конрад. – Сухой удивлённо хмыкнул, покачал головой. - А фамилия?

-Иванов.

-Что? – Тут уж глаза у вора считай, что на лоб полезли - с таким насквозь отечественным лицом такие имена…, толи папа с юмором был, толи мама пыльным мешком, да из-за угла сильно ушиблена…. Впрочем, бывало ведь и хуже. Он, было дело, знавал парня по имени Энэкен Николаевич Васильков. Понакурке любящий родитель и не такое имя дать может чаду своему. Кону считай, ещё повезло. – Конрад Иванов? Тебя в натуре так звать?

-Да. – Кон пожал плечами. – Отец в Германии долго жил. Потом вернулся, женился. Имя он выбирал. В честь какого-то императора. Я не помню какого.

-Да уж, из дому пишут мля… - Сухой помолчал с минуту. Повернулся к Старому. – Старый, тебя как кличут?

-Игорь. В камере, пока ждал суда, Седым стали звать.

-Так ты недавно в пожизненных?

-Не знаю. – Старческое лицо исказилось, словно от боли. – Я не могу вспомнить. Пытаюсь, но не могу. Не знаю, что было раньше. Камера, суд, какие-то люди, тюрьма. Теперь здесь.

-Н-да, нехило тебя ошпарило. За что сел помнишь?

-Нет. – Ответил старик и вдруг заплакал. Из глаз брызнули слёзы, лицо исказило гримасой, он закрыл его ладонями, подтянув колени к подбородку. – Я не помню почему, я не помню кто я…