Unknown

Затем профессор Франк представил меня другому своему коллеге, знаменитому биологу-исследователю и врачу, доктору Кастеллани, который много лет ранее выделил и определил, так называемую "сонную болезнь" и усовершенствовали то, что в 1930-х и 1940-х годах стало известным как "Мази Кастеллани" для лечения множества кожных заболеваний. Он сказал, что там где другие врачи сосредоточились на рассмотрении только признаков, они видели только кожу, но проблемой многочисленной кожной сыпи, псориаза или воспаления, которое было похоже на бактериальные инфекции, фактически было корректируемым с помощью изменения электромагнитного резонанса кожи. Мази, сказал он, не воздействовали на заражение с помощью лекарств; это были химические реагенты, которые изменяли электростатическое состояние кожи, позволяя длинным низкочастотные мозговым волнам проводить лечение.

Все трое использовали эти электромагнитные волны, чтобы способствовать исцелению способами, которые я считал поразительными.

Они заявляли о способности электромагнитного лечения влиять на скорость деления клеток и рост опухоли. Они утверждали, что посредством направленного распространения электромагнитной волны могли вылечить болезнь сердца, артрит, все типы бактериологических инфекций, которые вмешивались в работу клетки и даже определенные формы рака.

Если это звучит как нечто сверхъестественное в 1997 году, вообразите, как должно было это звучать в ушах молодого и неопытного офицера разведки в 1944 году, который до сих пор не в своей тарелке чем даже раньше, закаленная британская разведка смеялась над его возрастом. Они смеялись, пока они не увидели, что произошло с агентами Гестапо, которые пытались повторно внедриться в Рим за линией фронта Союзников и были встречены моими людьми на глухих улицах и в переулках.

Именно тогда смех закончился.

Я провел многие часы с профессорами Флешем, Франком и Кастеллани в Риме и наблюдал, как они экспериментировали со всеми видами мелких животных. У них не было средств на исследования, не было одобрений медицинских обществ, чтобы позволить им расширить свои работы или лечить пациентов своими нетрадиционными методами. Таким образом большая часть их работ нашла свой путь в монографиях об исследованиях, в статьях в академических журналах или университетских лекциях на симпозиумах. И я уехал из Рима весной 1947 года, попрощавшись со своим друзьям, которых я завел в университете Рима и вынес их работу - низведенную до сверхъестественного - из своей головы, когда сконцентрировался на своих новых рабочих местах в форте Рили, Белом доме, Красном Каньоне, Германии и Пентагоне. И затем, в день, когда я столкнулся со неоднозначным отчетом о структуре мозга инопланетянина из Розуэлла, все, как говорили профессоры Флеш, Франк и Кастеллани, вернулось ко мне как удар грома. Я снова, уставивился на лист бумаги который перенес меня в прошлое и заставил меня рассматривать идеи и понятия из десятилетий прошлого, бросавших вызов всему, что наука тогда говорила о работе мозга.

Пока я изучал отчеты о вскрытии мозга инопланетянина и мыслях судебно-медицинского эксперта о значении низкочастотных волн, когда он подводил ток к тканям, я также смотрел на отчеты армейской военной связи, прикрепленной к офису консульства в Сталинграде, в которых описывались советские эксперименты с экстрасенсами, пытавшимися осуществить некоторую форму кинетического управления сознанием летающими в воздухе объектами, направлявших их из одной точки к другой. Эти написанные в конце 1950-х годов отчеты, сильно обеспокоили генерала Трюдо, потому что они показывали, что у Советов было что-то.

"Эти парни не тратят время впустую, Фил", - сказал мне генерал тоном наших утренних совещаний после того, как я сдал накануне отчеты и он смог просмотреть их. "Если они изучают этот материал, тогда они знают, что в этом что-то есть".

"Вы не думаете, что этот отчет попросту сильное предположение?" - спросил я. Я знал по выражению на его лице, что этот вопрос я не должен был задавать.

"Если Вы думаете, что это просто предположение, Полковник", - сказал он очень резко, "тогда Вам не надо перекладывать ответственность на меня за то, чтобы рассказывать Вам об этом". У генерала Трюдо был способ поставить на место, когда он считал, что Вы сказали нечто-то глупое. И то, что сказал я, было очень глупо для офицера с моим образованием и опытом. Он также знал, что я волновался по этому поводу, иначе я бы не попытался отступить так быстро. "Вы правы, что волнуетесь по этому поводу", - сказал он, смягчив тон, когда увидел, как я посмотрел на него. "Вы были бы правы, когда сидели в своем кабинете и потели над тем, что это значит. И Вы точно знаете, что волнует нас обоих. Мне это сказать?"