Unknown

Новый год принес Дж. Эдгара Гувера в Пентагон. Директора ФБР все сильнее беспокоили истории о Розуэлле, циркулирующие по НАСА и гражданским спецслужбам, как ледяное течение по глубокому дну океана. Кто-то что-то конспирировал и это значило, что ФБР должно принять в этом участие, особенно если ЦРУ ничего не делало в вопросах внутренней политики. Гуверу не нравилось ЦРУ и ему особенно не нравились, как он думал, уклончивые отношения президента Кеннеди с ЦРУ, так как он полагал, что его босс, брат президента, держал его на коротком поводке, когда агентству пришло время взять на себя решение местных проблем. Гувер знал, а не полагал, что после залива Свиней, Кеннеди стал очень подозрительным к получаемой от ЦРУ разведывательной информации. К концу 1962 года президент узнает от своего брата, который узнает от меня, о выходящей из ЦРУ некорректной информации. И я также узнал, когда работал на сенатора Рассела в Комиссии Уоррена в 1964 году, как это отразилось на его судьбе.

Но в 1962 году, все еще на вершине своей власти, Дж. Эдгар Гувер был настолько же своим, каким в Вашингтоне мог быть любой пожизненный бюрократ. И когда кто-нибудь наступал ему на ногу или когда он думал, что кто-то наступил ему на ногу, он пинал его, пока парень не отдавал концы. Даже его собственные агенты знали на что было похоже попасть к нему в немилость. Я был своим на свой собственным лад также, как и директор ФБР был своим на свой собственный лад и в течение моих лет в Белом доме при президенте Эйзенхауэре мы поддерживали профессиональные отношения. Если он хотел знать что-либо о некотором агенте КГБ, разнюхивающим что-либо в правительстве, я его выручал. Если я хотел что-либо узнать о ком-то, кого я хотел бы удалить из бюрократической цепочке, он говорил мне, что знал. Мы никогда не поддерживали формальных отношений в 1950-х годах, но всегда сообщали друг другу о плохих парнях.

В 1950-х годах Гувер интересовался слухами о Розуэлле, потому по-любому ЦРУ заставляло его понервничать. Если бы это были только вооруженные силы, управляющие операцией маскировки, то он мог бы жить с этим, хотя и думал, что вооруженные силы не должны были управлять УСС во время Второй мировой войны. Но как только он заподозрил, что ЦРУ была частью истории с Розуэллом, он захотел узнать все. В свои годы в аппарате Белого дома, мне не очень то и было что ему сказать. Так продолжалось до 1961 года, когда я узнал, что действительно произошло в Розуэлле и затем я не должен был держать с ним контакт. Он вызвал меня.

Мы поняли, что могли бы помочь друг другу. Помимо этого, будучи своим, Дж. Эдгар Гувер был информационным фанатиком. Если вблизи плавало немного информации, были ли это слухи или правда, Гувер был одержим желанием ее заполучить. Информация была для него настолько ценным товаром, что он был готов торговаться за нее с любым, кому он доверял в правительстве. Мне тоже была нужна информация. Я выходил на встречи с учеными и университетскими исследователями, лояльность которых я не мог проверить. Я должен был быть очень осмотрительным с передаваемой технологической информацией и множество раз мне было необходимо знать, подозревался ли когда-либо особый химик или физик в контакте с коммунистами или, что хуже, работал ли он на ЦРУ.

В ретроспективе я вижу, как все это имеет привкус размышлений о сенаторе Джо Маккарти, но во время армейских слушаний Маккарти я был в Белом доме и я могу сказать Вам прямо, что Джо Маккарти - невольно - был лучшим другом, который когда-либо был у коммунистов в правительстве. В одиночку, сенатор Маккарти помог выйти в свет группе людей, у которой никогда не было шанса сделать это иначе. Своей тактикой, он повернул презрение к Конгрессу в геройский поступок и коммунисты в правительстве смеялись над свободой действий, которую он им дал. Все, что им надо было делать, так это приносить ему время от времени жертву, кого-то абсолютно неважного или абсолютно невиновного в каком-либо проступке и Маккарти прибивал их к позорному столбу на телевидении. Но когда он повернулся против Армии США, он вторгся на мою территорию и нам надо было его заткнуть.

Коммунисты использовали Маккарти, чтобы дать им хорошую прессу и открыть область, где они могли бы работать пока антикоммунистов выставляли дураками. Я сказал это Роберту Кеннеди, который как молодой адвокат был членом следственного штаба Роя Кона, работающего на подкомиссию Маккарти и который изучил непосредственно, на что было похоже быть полностью введенным в заблуждение да саморазрушения. Это была ошибка, он доверился мне, как он никогда не сделает снова. К сожалению, враги его брата были и его тоже, он стал ошибочно думать, что пост президента позволит ему свести счеты.