Unknown

Страх перед возможным пробным нападением на нашу планету, с целью исследования ее обороноспособности разлетался по Совету национальной безопасности и среди начальников военных штабов, начиная с середины 1950-х годов. Даже генерал Дуглас Макартур после отставки из армии вступил в перепалку, убедив вооруженные силы подготовиться к тому, что как он чувствовал, будет следующей главной войной. В 1955-м году он сказал для "Нью-Йорк Таймс", что "Мировые нации должны будут объединиться для следующей межпланетной войны. Однажды страны Земли объединятся в общий фронт против напавших на них жителей других планет". Общественность не придала большого значения этому высказыванию, но фактически это было раскрытием стратегической мысли вооруженных сил в 1950-х годах и объясняет часть паранойи, которую правительство выказывало обо всей информации, касающейся летающих тарелок и неопознанных объектов. Частью реакции военных на то, что они считали инопланетной угрозой, было, во-первых, проанализировать специфичные методы, которыми инопланетные космические корабли "пассивно" разрушают нашу обороноспособность и всемирные коммуникации с помощью электрического и магнитного поля и развить схему противодействия этому. Во-вторых, генерал Трюдо и его коллеги в других отделениях вооруженных сил в Пентагоне, занятые стратегическим планированием, смотрели на агрессивное поведение EBE. Они не просто следили или обследовали наши космические корабли на орбите; они нападали на нас и пытались разрушить наши системы коммуникации так, что НАСА несколько раз должна была заново продумывать систему безопасности астронавтов в программах "Джемини" и "Меркурий". Несколько лет спустя, среди покинувших круги НАСА аналитиков Военной разведки возникло мнение, что программа посадки Аполлона на Луну была в итоге закончена из-за отсутствия каких-либо способов защиты астронавтов от возможных инопланетных угроз.

Еще космические корабли инопланетян настойчиво беспокоили нашу оборону у границы с Восточной Европой, либо искали слепые зоны, либо слабые места, либо - как я считал, потому что был там и видел все своими глазами - исследовали наш радар, чтобы понимать, насколько быстро мы реагируем. Мы видели проскакивающие и внезапно исчезающие по нашим экраны вспышки, которые мы не могли зафиксировать. Затем они снова появлялись, только на сей раз еще ближе к нашим аэродромам или пусковым установкам. Как только мы понимали, что это не были советские или восточногерманские разведывательные самолеты, мы иногда решали не отвечать на их угрозы. Много раз они просто улетали. Но в другое время они играли с нами в кошки-мышки, приближаясь все ближе и ближе, пока мы не реагировали. Этим они изучали, насколько быстро мы могли реагировать и определять их на наших радарах наведения или ловить их нашими перехватчиками. Каждый раз, когда мы хотя бы замечали их, они скрывались в атмосфере на скоростях более чем в 7 500 миль в час. Если мы пытались преследовать их, то они игрались с нами, пока летчики не возвращались домой.

Единственными успехами, которых мы достигли в обороне против них в конце 1950-х и в начале 1960-х годов, были уверенные отслеживания их перемещения на радарах. И затем, когда мы объединили наши радары наведения, то сигналы от летящих за ними ракет как-то вмешивались в их навигационную систему и полеты тарелок стали неустойчивым. Если бы нам повезло, и мы смогли бы усилить сигнал до момента их удаления, то фактически мы смогли бы их сбить. Иногда нам везло и ракета попадала в цель, прежде чем НЛО мог уклониться, так было сделано в батальоне ПВО около Авиационной базы ВВС Рамштайн в Германии в мае 1974 года с помощью зенитной ракеты. Космический корабль разбился в долине. Корабль был обнаружен и отправлен на авиабазу Неллис в Неваде. Катастрофа в Розуэлле произошла иначе. Было множество предположений, что это произошло из-за бури в пустыне с молнией и наших радаров слежения в Аламогордо и 509-го, которые помогли инопланетному кораблю упасть в пустыне Нью-Мексико в 1947 году.