Unknown

"Израиль движется в направлении иудизации Израиля",- говорит д-р Табет, утверждая, что Израиль "конфискует все права бедуинов."

К д-р Табет присоединяется Халиль, работающий в этом офисе, и они вдвоем обвиняют Израиль во всем дурном, что только существует под солнцем. Исследовательница Мишель не задает вопросы, а лишь постоянно кивает в знак одобрения, бормоча "точно" или "конечно" каждый раз, когда кто-нибудь говорит что-нибудь гадкое об Израиле.

"То, что Израиль совершает, это ползучий апартеид",- поднимает свой голос д-р Табет. И Мишель говорит: "Конечно."

Исследование.

Я спрашиваю доктора Табета, сколько вообще бедуинов. "Двести семьдесят тысяч",- отвечает он,- из них 210000 живут здесь и 60000 в Галилее". Во второй половине дня он возьмет нас встретиться с некоторыми из них. Но вначале Халиль покажет нам деревню, чтобы мы могли увидеть жизнь бедуина непосредственно.

Вступительная речь закончена, и Халиль берет нас к себе домой. Он ведет Мерседес.

И мы разговариваем, пока едем.

Халиль рассказывает, что бедуины не являются кочевниками, как утверждает "миф, распространяемый израильским правительством и СМИ". "Бедуины,- говорит он,- были кочевниками четыреста или пятьсот лет назад".

* * *

Мы добираемся до его деревни. На въезде стоит зеленый с белым дорожный знак с названием населенного пункта, такой же по форме и виду, как другие официальные дорожные знаки в иных местах Израиля. Знак гласит: "Альсра" и "Год основания: Османская Эра".

Под этим знаком есть еще один знак с изображением бульдозера, означающий, что это район сноса. Почему? Потому что евреи планируют его снести. Они "сносят тысячу бедуинских домов каждый год",- говорит мне Халиль. Я быстро подсчитываю. Израиль существует около шестидесяти пяти лет, и это значит, что в соответствии с его утверждением, израильские власти уже снесли шестьдесят пять тысяч бедуинских домов. Я спрашиваю Халиля, правда ли это, и он говорит: "Да, это правда". Я спрашиваю его, сколько же вообще бедуинов на свете, так как шестьдесят пять тысяч домов с Аллах его знает каким количеством детей в семье означает, что бедуинов, выселенных из своих домов, больше, чем их вообще существует. Халиль, не теряя времени, оперативно корректирует свои цифры: число в одну тысячу домов относится к данному году, в начале было по-другому. Каждый год израильтяне сносят все больше, и больше и больше.

Цифры, естественно, меняются движением языка.

Это плохо воспринимается нашей исследовательницей Мишель, ее расстраивает мое поведение. Она обвиняет меня в том, что я на "другой стороне" и просто изображаю наивность, задавая свои вопросы.

У входа в дом Халиля прикреплен листок бумаги: "Добро пожаловать в Альсиру" (так в оригинале). Его дом, сделанный из цемента, выглядит как обычная уродливая лачуга, которую вы видите в различных телевизионных репортажах, рассказывающих о бедуинском образе жизни. К двери дома приклеена бумага, полученная от израильских властей, "предупреждение" о намерении снести его дом. В верхней части этого предупреждения стоит цифра 67, и Халиль говорит, что в глазах израильтян бедуины только цифры, как и в "других местах", типа Освенцима, например, где люди также являлись не больше, чем цифрами.

Человек ездит на Мерседесе и считает, что он в Освенциме. Я смотрю на дату предупреждения-уведомления. 2006 г. Дом все еще стоит. Евреи явно забывают посетить Освенцим.

- Каково реальное название этой деревни, "Альсира", как написано у входа в ваш дом, или "Альсра"? - спрашиваю я Халиля.

- "Альсира",- говорит он,- Название на бело-зеленом, выглядящем официально знаке на входе в его деревню, на самом деле неверно.

Ну, это же османы!

Сама по себе недостающая "и" - зацепка ничтожная, но она поднимает в моей голове красный флаг, потому что может означать, что эта деревня "Османской эры" является изобретением, сработанным местными жителями. Я могу ошибаться, но решаю расследовать эту бедуинскую историю поглубже.

                        ***

Мы сидим во дворе перед бараком Халиля, и я спрашиваю, нельзя ли мне заглянуть внутрь. Мне хочется посмотреть, как живет водитель мерседеса заключённый Аушвица. Правда, я не выражаю свое желание именно этими словами. Он извиняется, но нет, мне нельзя зайти, потому что внутри спит его жена. Это странный час для сна, но что я могу сказать? Он думает, что отвязался от меня, но тут опытный агент спрашивает, не может ли он посмотреть на внутренности каких-то других бедуинских домов, ибо это сильно обогатит его представление о жизни бедуинов, но Халиль отвечает, что в данный момент и это невозможно, так как все бедуины сейчас на работе. Итак, нет ни одного безработного бедуина и жена Халиля спит. Звучит убедительно, но опытный агент на это не покупается. Я чувствую, что надо придумать какую-то хитрость и все-таки проникнуть в пару бараков до окончания дня.

Тем временем, мы продолжаем болтать. Халиль только что закончил изучать право в израильском университете. На одном из лучших юридических факультетов страны, как он объясняет.