Unknown

Не торопясь поужинали во время подоспевшей кашей. Посидели у костра, послушали крестьянские байки. Кузнец похвастался добытым инструментом, глядя на который Ольт испытал шок, пораженный примитивизмом увиденного. Он конечно не ожидал увидеть механический молот с гидроусилителем, но то, что показал ему Кронвильт вообще не лезло ни в какие ворота. Даже наковальня представляла собой просто полосу железа, которую следовало укрепить на каком-нибудь пне. Пораженный наковальней в самое сердце Ольт даже не стал смотреть на остальное, понял, что инструментарий придется делать самим.

Хорошо еще, что после такого удара настроение подняла Оли, полностью завладевшая вниманием Карно и Ольт. Она весь день провела на торгах с Истрил, по пятам сопровождаемая двумя дружинниками, которых переживающий отец приставил для охраны. Сейчас дружинники без задних ног валялись в одной из телег, быстро закидав в желудки кашу и сразу же вырубившись спать. Ольт даже пожалел их, уж он-то знал, что такое шопинг, устроенный малолеткой, перегруженной деньгами. А неугомонной девчонке, в первый раз выбравшейся из деревни, было что порассказать, впечатлений было море. Но дурой она не была и понимала, что не с крестьянами же делиться сокровенным, а тут родные и главное свободные уши. Так что остаток дня у старого и малого был заполнен девчачьими рассказами, которые Карно слушал как песню, не очень-то и врубаясь, о чем там поют, а Ольт с неподдельным интересом, как и все, что касалось этого мира. Тем более, что Оли, обладающая любопытством и живостью взгляда, иногда замечала такие вещи, на которые другие и внимания не обратили бы. Как ему были близки ее восторги и вопросы с точки зрения иноземца, закинутого в новый неизведанный мир.

Так за разговорами потихоньку дождались, когда село солнце и на землю опустилась ночная тьма. Крестьяне и воины стали укладываться спать, только двое остались на страже, которых ночью сменят другие. Конечно городок Узелок не ожидал нападения, но воришек никто не отменял, а могла наведаться и банда. Какой-никакой, но криминал в городе присутствовал. Карно, Вьюн и Ольт, дождавшись, когда, наконец выговорившись, утихомирится Оли и перестанут шебуршиться последние засыпающие, тихо вышли в ночь.

Знакомая тропинка привела их на набережную, где располагались трущобы городской бедноты. В воздухе стоял запах свежей и гнилой рыбы, который не мог унести даже легкий ветерок с реки. Оглобля уже ждал их сидя за накрытым столом. Сама лачуга внешне почти не изменилась, если не считать новой соломенной крыши. Но внутри перемены были кардинальны. Первым, что бросалось в глаза – это была чистота и новая мебель. Вместо старого рассохшегося и шаткого стола стоял новый, крепкий, вокруг него расположились еще пахнущие свежим деревом табуреты. Из лавок осталась только одна, надо же на чем-то сидеть. Появившиеся самодельные нары в углу были завалены свежим сеном и застелены чистой холстиной и даже присутствовало что вроде подушки. На столе стояло деревянное блюдо с кусками уже остывшего варенного и жаренного мяса, лежал каравай хлеба и несколько луковиц. В середине стоял и кувшин со спотыкачом. Видно было, что деньги, оставленные Ольтом в прошлый раз, пошли впрок и были потрачены с умом. Оглобля при виде Карно встал и слегка поклонился. Признал того за старшего. При виде Ольта улыбнулся и весело ему подмигнул. Тот тоже улыбнулся в ответ.

Сели за стол. Как-то сразу обстановка за столом стала дружеской и располагающей к общению. Иного и трудно было ждать от бывалых вояк, помнящих еще свою службу в войске короля Эдатрона, тем более, что двое из них служили в одном подразделении.

Оглобля рассказал о бароне Бродре, то, что успел узнать в основном из слухов, гулявших по торгу. Узнал немного, но этого хватило понять, что барон обнищал до последней степени. Как он добился такой жизни, то никому неведомо, но то, что он стал продавать своих крестьян, мотивируя это то бунтовщиками, то должниками – это знали все и стыдливо умалчивали. Вот и в этот раз привез своих крестьян на продажу, оправдывая этот тем, что они ему должны или, что они злостные бунтари, хотя никто не верил в эти надуманные предлоги. Приехал со своей дружиной, которая насчитывала всего один десяток. Где все остальные никто не знал, а сам он и его дружинники на этот счет помалкивали. Злые языки утверждали о непомерных долгах еще барона-отца, которые перекинулись и на сына. Невиданные меры по добыче денег, предпринятые бароном-сыном, говорили о том, что в этих слухах что-то есть. Ведь даже последний дурак, сообразит, что продавать своих же крестьян - основной источник дохода, это та мера, на которую можно пойти только от большой безысходности. Что так приперло Бродра Оглобля выяснить не смог.