Unknown

В один из выходов за хлебом насущным ему сказочно повезло. Он нашел соль. Причем не какие-нибудь солончаки, а вполне себе нормальное месторождение столь полезного минерала, причем довольно богатое. В тот день он отдалился от места своего жилья очень далеко, даже пришлось одну ночь провести в лесу, что, впрочем, для него было уже делом привычным. Сюда он пришел по следу косульей тропы, когда искал удобное место для установки ловчих петель. Видно косули и другие копытные приходили в этот распадок полизать соль, где она местами выступала на поверхность. Распадок представлял собой небольшую округлую долину, окруженную со всех сторон сопками, покрытых вековечной тайгой. Судя по всему, в незапамятные времена здесь находилось соленое озеро. Потом оно высохло, засыпалось тонким слоем земли, которой хватило только на то, чтобы вырастить на своей поверхности чахлую траву с редким низкорослым кустарником, но скрывшие по собой тонны высокосортной соли.

В тот день он так и не поставил петли, а расчистив место с краю долины, где соль выступала прямо на поверхность, накопал себе килограмм пять. Копал и радовался, ведь теперь можно было не скрипеть попавшей на зубы золой, которую он использовал как суррогатный заменитель соли, а также коптить и вялить рыбу и делать ее запасы, да и многое что еще, не говоря уже о том, что человеческому организму соль просто необходима.

Окружающий мир потихоньку становился другом, а не фактором постоянно ожидаемой опасности. К нему вернулись все, когда-то утерянные в далеком детстве, навыки лесного бытия. Он сам не заметил, как сжился с этой тайгой, стал ее маленькой частью и на подсознательном уровне даже стал считать окружающую его тайгу своими владениями. Какая цивилизация, какие еще люди? Он и думать про них забыл. К черту всех этих людишек с их дрязгами, сплетнями, хамством богатеев и униженной злобностью бедных, с их хапугами-правителями и народом, ищущим на ком сорвать свою безысходность от нищенской жизни. Только сейчас он стал понимать, как же он устал от той жизни, от ее безыдейности и бескультурья и главное, это от того, что выхода из этого бесконечного торжества простой бытовой агрессии, к которой скатился весь смысл жизни, не было и не предвиделось. Нет, он не осуждал своих близких и не очень людей и тем более весь народ. Он и сам таким был, что скрывать. Он просто устал от бессмысленности такой жизни, ведь даже если ты хапнешь весь мир, то с собой на тот свет не утащишь, и это тупое бесконечное рвачество неизвестно для чего и мучила его больше всего. И сейчас, избавившись от своего мира, а вместе с ним и от проблем, с ним связанными, он отдыхал. Он просто отдыхал душой.

Причем только души это и касалось, потому что физически ему давно уже не приходилось так напрягаться. Основное время конечно же занимали тренировки, которыми он занимался исступленно и даже с некоторым фанатизмом. Он всерьез вознамерился достигнуть всего того, чего из-за своей лени, непонимания ситуации и разгульной жизни упустил в той жизни. Если бы не заботы об обустройстве собственного жилища, о пище и просто необходимой разведке окрестностей, он бы занимался круглые сутки. Идея превратить свое тело в боевую машину захватила его целиком. Здесь сказалось его целеустремленность и если в той жизни она была направлена на заботу о собственном бизнесе, испорчена отношениями с людьми, с которыми сама жизнь заставляла поддерживать контакт и разбрасывалась на необходимость улучшения своих бытовых условий, иначе другие люди, а в особенности конкуренты, не поймут и примут его нежелание заниматься этим за слабость, то сейчас ему ничего не мешало полностью отдаться своей страсти. Если бы еще не перерывы на сон и еду и понимание того, что нельзя сразу так напрягать свое хоть и послушное, но все-таки детское тело.