Unknown

Обрывки воспоминаний плясали перед внутренним взором. Мучительные, яркие вспышки, без конца и начала. Утратившие смысл, но все еще приносящие боль.

И среди них самая яркая вспышка – бежать. Бежать как можно быстрей и дальше, пока хватит сил. Иначе если поймают – станет ещё страшнее и хуже, чем уже было.

Доведённый до отчаяния загнанный зверёк, готовый умереть, но не сдаться.

И вот она бежит, не зная куда, от кого. Только чувствует, что нельзя останавливаться. Нельзя! Необъяснимый, лишенный логики страх гонит вперед.

Вот хватает ртом воздух. Морозный, обжигающий холодом. Глотает его, чувствуя, как он наполняет легкие, колет. Под ногами скрипит свежий снег. Вокруг высятся исполинские сосны.

Знакомые сосны, которые невозможно перепутать ни с чем.

А вот она слышит охотничий рог. Длинный, протяжный звук заставляет ее запнуться на месте, и она падает прямо в снег. Больно бьется ладонями.

Содранная кожа саднит. Она плачет, глотая горячие слезы. Ее всю трясет от страха, непонимания, зарождающейся истерики.

Между сосен мелькают смутные тени. Огромные, пугающие. Они заставляют подняться с колен, продолжить бессмысленный бег.

Пока, наконец, ее не окутывает плотный туман. И в этом тумане она обнаруживает себя с веревкой в руках.

Озябшие, негнущиеся пальцы соскальзывают, узел не поддается.

Она кусает губы, не чувствуя кровь, лихорадочно шепчет то ли молитву, то ли заклинание. По щекам катятся слезы и стынут на зимнем ветру.

Ей не хочется этого делать. Кто бы знал, как не хочется.

Но придется.

- Подумай… - слышится в тихом шелесте сосен.

- Подумай… - вторит им ветер.

- Не спеши… - просит земля.

Но она уже все решила.

ОН получил ее тело, но ее души не получит.

Пусть она маленькая слабая человечка, и не ей тягаться с безумным даргам. Но она сможет ему отомстить. Сможет ударить по самому дорогому, что есть у этого монстра. Забрать самое ценное, как он забрал у нее.

Распухшие, искусанные губы складываются в злую усмешку.

Удерживая ветвь согнутой за уже накинутый конец веревки, она накидывает другой конец себе на шею. Пальцы соскальзывают с заиндевевшей хвои. Ветвь распрямляется. Ее дергает вверх – и мир вспыхивает перед глазами.

Войлочный башмачок слетает с ноги. Падает вниз.

А где-то вдали раздается тоскливый вопль, пронизанный яростью и досадой.

***

- Очнись! – кто-то похлопывал ее по щекам. – Все уже кончилось!

Тая открыла глаза.

Над головой было уже не зимнее небо и не купол ритуального зала, а потолок ее собственной спальни.

Здесь пахло отваром тысячелистника и хвоща.

Она опустила взгляд ниже.

- Всё? – звуки с трудом продрались сквозь пересохшее горло.

- Всё, - над ней нависло лицо Равель. Та улыбалась, но смотрела цепко, внимательно. – Вот, выпей.

Она протянула бокал.

- Что это?

- Просто вода.

Тая непослушной рукой поднесла бокал ко рту. Но едва сделала первый глоток, как ее захлестнули воспоминания. На этот раз не свои – чужие. Она начала мелко дрожать.

- Боже… как же тут холодно…

Равель обернулась к кому-то, кто ждал у нее за спиной.

- Разожгите камин! – скомандовала твердым тоном. – Принесите одеял и побольше.

Потом вновь посмотрела на Таю:

- Ты молодец. Справилась.

Та, задыхаясь от нахлынувших эмоций, сумела пробормотать:

- Я… вспомнила… вспомнила… - она обхватила себя руками, пытаясь согреться. – Я все помню…

- Подожди, сейчас я тебя укрою…

- Не надо, - она оттолкнула руки Равель.

Попыталась сесть, но тянущая боль во всем теле заставила рухнуть назад.

- Господи, что происходит?.. – простонала, ощупывая себя.

Между ног все болело. Растянутое лоно саднило. А еще привычная тяжесть куда-то исчезла. Вместо упругого, надутого живота ее руки коснулись мягкой кожи. Почти бесчувственной, словно чужой.

Ее живот сдулся, как шарик, из которого выпустили весь воздух.

Глаза девушки широко распахнулись.

- Ребенок! Что с ним?

Равель неловко мяла край одеяла. Кусала губы, виновато прятала взгляд.

И сердце Таи сжалось от дурного предчувствия.

- Что… с ребенком? – выдохнула, замирая от мысли, что с ним что-то случилось. И не зная, хочет ли услышать правду. – Он… жив?

- Да… С малышом все в порядке, тебе не о чем волноваться.

- Где он? Я хочу его видеть!

Только теперь она почувствовала, как болезненно ноют соски, и это незнакомое покалывание в ареолах.

Ткань рубашки прилипла к ее груди. Тая опустила взгляд вниз, на расплывающиеся влажные круги, потом вновь глянула на Равель.

- Принеси мне ребенка. У меня молоко потекло.

- Прости.

- Что?

- Прости.

Равель сказала это так тихо, что Тая не услышала – прочитала по губам. И от этого слова, сказанного беззвучно, ее бросило в холодный пот.

- Что ты говоришь? – Тая начала приподниматься, но встать не успела.

Равель шагнула в сторону и назад, пропуская вперед троих даргов. Тая узнала Рено До Наре.

- Пожалуйста, оставайтесь на месте, – произнес маршал сухим тоном. Его глаза блеснули из-под нависших бровей. - Это будет лучше для вас, ясновельможная Льера.

С ним был Шаудер и еще один, которого она видела впервые. Тот третий остался стоять в стороне, молча наблюдая за происходящим.

- Что происходит? – пролепетала она. - Что вы собираетесь делать? Где мой ребенок?