Unknown

- Ну вот, наконец-то! - раздался радостный крик. Монзиков

тотчас ссадил девушку с жезла и передал ее толпе, которая, почему-

то вдруг, начала приходить в себя. Правда, разогнуться она не мог-

ла, тело болело, голова кружилась. Но самое страшное - на плаще

появилось обильное кровяное пятно, увеличивавшееся в размере с

каждой секундой. Да и у Монзикова на планшетке, белом конце

жезла и плаще тоже были следы крови.

Монзиков в левой руке держал документы, в правой - злопо-

лучную десятку. На правой руке, на резинке отчаянно болтался из

стороны в сторону окровавленный жезл. Девушка истошно стонала.

И вдруг какая-то женщина пискляво прокричала: "Люди добрые!

Да вы только посмотрите! Да что же это такое!? Среди бела дня, в

форме, на глазах у всех этот мент поганый трахнул такую моло-

денькую, такую...!". И толпа сомкнулась.

Через три минуты, подоспевшие на крик омоновцы волокли

окровавленное тело растерзанного толпой, стонущего и тихо, но

отчаянно матерившегося, Монзикова. О, чудо - пробка рассосалась,

народ рассеялся. Через каких-то 10 -15 минут окна и балконы близ-

лежащих домов уже были пусты, в скверике опять никого не было,

по проспекту одиноко пролетали легковушки. И только изуродо-

ванные кусты, сломанные три скамейки и человек 40 милиционеров

– указывало на то, что что-то здесь все-таки было.

Никаких протоколов, никаких свидетелей на месте происше-

ствия не было и в помине. Скорая помощь увезла Монзикова в тре-

тью городскую больницу. Водитель трамвая, высадив пассажиров, с неимоверной болью поехала в парк.

Под капельницей Монзиков пролежал четыре дня. Условия

содержания были не ахти. Но, минимальный уход, относительная

чистота и тишина, подобие внимания и даже сочувствия уловить

можно было без труда. Монзикова из приемного покоя принесли на

носилках подвыпившие санитары. Поскольку никаких вещей при

полностью загипсованном и перебинтованном бесчувственном ка-

питане не было, то ни родственники, ни сослуживцы его долго не

могли найти. Сначала санитары поставили носилки с загипсован-

ным Монзиковым около кучи грязного белья, которое должно было

отправиться в прачечную и ждало своей очереди вторую неделю.

Проходившие мимо двое – инвалиды-алкоголики – случайно заце-

18

пили костылем простынь с грязной кучи белья. Совершенно слу-

чайно эта грязная тряпка накрыла Монзикова с головы до ног.

Тем временем санитары, найдя свободную койку в палате,

вернулись за носилками. Обнаружив пропажу носилок и сымитиро-

вав поиски, полупьяные санитары, безбожно матерясь и чертыха-

ясь, отправились в столовую, которая была этажом выше.

- Ты только подумай, этого говнюка мы тащили, надрывались,

а он взял, да и убег! Паскуда!

- Наверное, в женское отделение. На баб потянуло, чтоб

его…!

- Слушай, после обеда давай ему вломим, а? Чтоб не издевал-

ся над нами! Надо, обязательно надо! Ему же лучше будет. Потом,

если выживет, спасибо скажет, что дурь из его поганой башки вы-

шибли!

Монзиков, на секунду придя в сознание, услышал только кон-

цовку разговора и моментально потерял сознание. Крикнуть он не

мог – челюсть была сломана. Практиканты-второкурсники впервые

в своей жизни наложили ему на челюсть гипс. Поскольку гипса бы-

ло много, а опыта не было никакого, то уже с расстояния 1-1,5 м то, что раньше, еще утром называлось головой, походило на разворо-

ченную австралийскую канализационную трубу. Дело в том, что в

Австралии в предместьях Аделаиды обнаружены большие залежи

гипса. Аборигены, ведущие свободный образ жизни и добывающие

корм на пропитание, в последние десятилетия стали сгоняться, как

индейцы, в резервации. Умельцы из их числа стали из гипса лепить

трубы, которые, в большинстве случаев, были странной, иногда

даже чрезмерно изогнутой формы. Когда гипсовали и бинтовали

Монзикова, то никто не мог понять, почему, как только капитан

приходил в сознание, так сразу же он свои руки прятал в обнажен-

ную мошонку и похотливо изгибался. Медики с многолетним опы-

том не смогли понять первопричины, хотя она лежала на поверхно-

сти. Дело в том, что в левой руке по-прежнему была зажата злопо-

лучная десятка, которая являлась уже по праву "компенсацией"

Монзикова за полученный им моральный и материальный ущерб.

После больничного обеда санитары, вконец окосевшие, так и

не нашли ни носилок, ни Монзикова, которого еще бы чуть-чуть и

увезли в прачечную. Ему крупно повезло. Проходившая мимо мед-

сестра, обронила медицинскую карту с историей болезни 75-летней

старухи – Диасомидзе Сулико Акакиевны. Шедшая следом практи-

19

кантка, поднимая разбросанные по полу бумаги, увидела нечто со-

певшее и хрюкавшее, стонущее и шипящее на носилках. Через 5

минут Диасомидзе Сулико Акакиевна – она же Монзиков Алек-

сандр Васильевич – лежала в 14-местной женской палате для ста-

рух, которым было далеко за 70. Бедняги стояли одной ногой в мо-

гиле, другой в морге. Они вовсе не догадывались, что случайно за-