Unknown

стый – застрял в ноздре. Пургенов попытался её втянуть обратно, но отчаянное шмыганье носом желаемого результата не дало, и то-

гда он, не долго думая, зажав левую ноздрю указательным пальцем

левой руки, прицельно высморкался в полупустую корзину для му-

сора, что стояла в двух метрах от него. Сделал он это залихватски

быстро и предельно точно. Сопля, как снаряд, с силой ударилась в

стопку бумаг с таким треском, что профессор даже подскочил в

своем кресле. Воцарилась тишина. Первым заговорил Пургенов.

- Вы, тут, это, вот… - и он показал на свои бумажные опусы.

- Простите, не понял?! – профессор понемногу стал приходить

в себя после шока от действий Пургенова.

- Ну, Вы посмотрите, значит, пожалуйста, а я, если что, так я –

быстро. У меня на работе есть компьютер и сканер. – Пургенов

внимательно, слегка исподлобья, поглядывал то на профессора, то

на сильно потрепанную пачку своих бумаг.

Ещё минут пять они не то торговались, не то беседовали, по-

сле чего профессор вежливо указал Пургенову на дверь, сослав-

шись на свою занятость и срочность выполнения одного важного

поручения своего руководства.

На следующее утро Пургенов позвонил домой Глазунову. Тот

уже не спал. Погуляв с собакой и за утренней чашечкой кофе он без

деталей рассказал о вечернем знакомстве с Пургеновым.

- Да пошли ты его на х..! – резюмировала супруга. – Ты что,

себя не уважаешь, икшаться с такими придурками?

241

- Послушай, ну что ты так кипятишься? – Михаил Афанасье-

вич пытался окончательно разобраться с нелегким для себя вопро-

сом – что же все-таки ему делать с Пургеновым.

- Миха, ведь скоро ты поедешь в санаторий, да? – уже сменив

гнев на милость, нежно щебетала профессорская жена, - И надо бу-

дет тратиться! Да, да, тратиться, и покупать билеты, откладывать

деньги на всякое там разное, ну ты понял меня?

- Так что, ты считаешь, что надо ему так и сказать, чтобы он

сразу же все и понял?

- Ну, да! Ты ему не просто намекни, а скажи, что так, мол, и

так. Что надо вот то и то, что он должен это все сделать к … - и же-

на задумалась, т.к. не могла быстро сообразить, сколько же дней

надо дать Пургенову на сбор и передачу её мужу денег. – Ну, скажи

ему, чтобы он тебя порадовал, например, к послезавтра.

- А сколько ему сказать? Как обычно или …, - но договорить

профессор не успел, т.к. зазвонил телефон.

На проводе был Пургенов. По телефону он говорил гораздо

лучше, чем вживую. Минут пять, а может и больше, он извинялся

за столь ранний звонок и за свою настойчивость. Затем он перешел

к делу.

- Михаил Афанасьевич, я вот что звоню Вам, я хотел узнать

Ваше мнение по поводу моей диссертации. И если что от меня на-

до, то я ведь, пожалуйста! Вы только скажите и я всё сделаю, да.

- Ну, раз Вы перешли к делу, то я Вам тоже всё выложу на

чистоту и не буду с Вами играть в прядки. Всё, в принципе, воз-

можно. Да, и можно через года два-три выйти на предзащиту, а по-

том, может быть и на защиту, да… Но надо иметь в виду, что всё

это очень и очень непросто! Ведь всё, что Вы мне оставили – это,

практически, ничего. То есть, надо всё писать заново и совсем ина-

че, совсем по-другому. Да! А то, что Вы сделали – это, разумеется, хорошо, очень даже неплохо, но! Но это всё не то, что нам нужно,

да, - профессор пытался говорить спокойно, но ему всё время ме-

шала его жена, суфлировавшая только одно и тоже – "… пять тысяч

долларов, пять тысяч долларов, для начала. Ты понял, пять тысяч

долларов?"

- Да, да, - только и промямлил Пургенов.

- Так вот, молодой человек, я на следующей неделе уезжаю в

санаторий, почти на месяц и мне, разумеется, нужны деньги на от-

дых, – профессор сделал продолжительную паузу, но, не услышав

242

никакой реакции на другом конце провода, он продолжил, - мне на-

до пять тысяч долларов. Понимаете меня, да?

- Да, да, понимаю. То есть мы с Вами сможем опять встре-

титься, когда Вы уже вернетесь из санатория? – наивно спросил

Пургенов.

- Да нет же, - уже начиная раздражаться, ответил профессор, -

нет, мы можем встретиться, например, завтра!? Вы успеете к зав-

трашнему дню?

- Нет, завтра я никак не смогу, а вот послезавтра – это можно.

Только, это самое, значит, хорошо бы, это самое, вечером, а? - Пур-

генов как-то сразу же повеселел.

- Ну, хорошо, послезавтра, так послезавтра. Так и быть, после-

завтра в 1900 я жду Вас у себя дома. – Профессор даже как-то по-

юношески начал постукивать левой рукой по журнальному столи-

ку, за которым он разговаривал по телефону.

- Мила! Давай-ка мы с тобой побалуемся красной икоркой!

Клиент уже созрел! – радостно потирая маленькие пухленькие руч-

ки, Михаил Афанасьевич, шумно шаркая по полу, ринулся на кух-

ню.

- И ты уверен, что этот Пукин… - супруга уже делала бутер-

бродики с икоркой.

- Не Пукин, дорогая, а Пургенов, - поправил с нежностью

свою жену профессор.

- Ну, не важно, Пургенов, Пукин. Какая разница? А он, этот

самый Пургенов, не кинет тебя? – и супруга с хитрецой посмотрела