Unknown

- Чутье подсказало, - невозмутимо ответил старший сын Медведя, - поживи с наше в лесу - еще не тому научишься!

- Не думал, что придется в сих местах турка сразить! – покачал головой юный Онуфрий.

- Сей бородач был турком? – еще больше удивился Флориан. - Но как...

- Перед тем как испустить дух, он вспомнил своего бога, Аллаха, - пояснил ему Савва, - негромко так прошептал. Но нам хватило, чтобы услышать...

- И кафтан на нем был турецкого покроя, - добавил Онуфрий, - я такой однажды видал. Шляхтич один, возвращавшийся с юга, был наряжен точно так, как сей нехристь.

- Помню я того пана! – хмуро усмехнулся Савва. - Заплутал в лесу да к нашей избушке вышел. Вначале, встретив нас в шкурах, чуть в штаны не наклал, а когда уразумел, что пред ним добрые люди, важничать начал!

Я, мол, с безбожными сарацинами воевал, так подайте мне брагу да снедь!

- И как вы с ним обошлись? – не сдержал любопытства Флориан.

- А как с такими надлежит обходиться? – пожал плечами сын Медведя. - Напоили, накормили, спать уложили...

А поутру батюшка вывел его на дорогу и указал, в какую сторону ехать. Сам бы ты как на нашем месте поступил? Не убивать же дурака, тем паче христианина!

На всех глупцов, что к нам забредают, стрел не напасешься. Зловредную нечисть мы и впрямь истребляем, а тех, от кого вреда немного, возвращаем миру!

- И много зловредной нечисти вы истребили?

- Кто ж ее считал! – со смехом откликнулся Онуфрий. - Да и разве важно число? Главное, чтобы по дорогам без страха можно было ездить!..

Флориан не нашел возражений, и дальше они ехали по лесу в молчании. Вскоре сыновья Медведя вывели оруженосца на широкий тракт, ведущий к Самбору.

- Ну, вот и дорога! – удовлетворенно осклабился Савва. - Все, как ты желал, шляхтич. К утру будем в замке!

ГЛАВА №107

Утро выдалось хмурым и ветреным. Хотя дождя не было, всюду царила промозглая осенняя сырость. Разгорающееся на востоке зарево, казалось, предвещало кровавые события нового дня.

Выйдя на двор, Бутурлин увидал огромную стаю ворон, кружившую над окрестностми Милицы. Словно чуя добычу, птицы носились в небе, радостным карканьем скликая собратьев на пир.

- Гляди, еще сечи не было, а вороны тут как тут! – раздался за спиной у боярина насмешливый голос Щербы. - Чай, на наше мясцо слетелись!

- Еще поглядим, чью плоть им придется клевать! – откликнулся на шутку казака Дмитрий. - Коли все пойдет по-задуманному нами, Радзивила ждет разгром!

- А если не пойдет? – насмешливо прищурился седой атаман.

Бутурлин не ответил, поглощенный приготовлениями к битве. За прошедшие сутки жители Милицы сделали немало для обороны родной веси.

Перед воротами деревни выросла настоящая засека, укрепленная валунами, заборами и днищами от телег. В сие нагромождение дерева и камня было вкопано множество жердей, обращенных заточенным концом в сторону неприятеля.

Преобразились, готовясь к бою и сами миличане. Не имея возможность купить доспехи, они собрали их сами из предметов обихода.

На головах у большинства кметов красовались шлемы, в коих угадывались очертания бадей и ведер с вырезами для лиц.

Те, кто думал биться оружием одной руки, обзавелись щитами из днищ бочек и лоханей с прибитыми к оборотной стороне ремнями.

Их собратья, намеревавшиеся действовать косой, вилами или цепом, требующими свободы обеих рук, вешали на грудь доски или даже корыта.

Какой-нибудь надменный шляхтич при виде сего войска, разразился бы презрительным смехом. Но Дмитрий ведал: каждый кусок дерева или жести может спасти чью-то жизнь, и сам помогал крестьянам мастерить доспехи из подручных средств.

Незаменимым помощником в сем деле ему стал бородач, первым согласившийся выступить против Радзивила.

Будучи деревенским кузнецом, он быстро и умело перековывал мирные орудия труда на совни и алебарды, коим предстояло крушить непобедимую конницу самозванца.

С рассветом приготовления к обороне завершились и Бутурлин вздохнул с облегчением. Они как раз уложились в отпущенный срок.

Но отдыхать было рано. Сердце Дмитрия ускорило бег, едва он увидал надвигающееся с востока войско Радзивила.

Его конница неторопливо шла плотными рядами, готовая в любой миг обрушиться на врага сокрушительным железным клином.

Княжич, выступавший на челе дружины, был закован в миланские латы. Справа от него ехал Махрюта, коего Бутурлин узнал по рыжей бороде, выступавшей из-под личины шлема.

Слева шествовали невысокий муж в турецком доспехе и татарский мурза с пучком конских волос на шлеме. За ним черной тучей клубилась татарская сотня, ощетиненная стрелами и клинками.

В трех сотнях шагов от деревни войско встало как вкопанное, изумленно созерцая выросшую за ночь засеку. Казалось, горделивым воякам было невдомек, как неопытные в крепостном деле мужики способны были выстроить такое диво.

- Что скажешь, княжич? – обратился к Владиславу Демир-Ага. - Я же говорил тебе, что миличане нашли себе покровителя! Лишь искушенный в фортификации муж мог возвести сие укрепление!

- Кто же он? – надменно подбоченился в седле Радзивил. - Любопытно было бы потолковать с ним!