Unknown

- Я тебе дам двадцать лучших бойцов, - продолжил мысль Воевода, - чтобы ты смог прорваться во вражий стан и перебить охрану шатра, гда держат княжну.

Надеюсь, тебе по силам выполнить сие поручение?

- Сделаю все возможное! – воскликнул Флориан. - Верьте, дядя, я не подведу вас!

- Главное - не подведи Эву! – улыбнулся старый шляхтич. - И вот еще что. Сменил бы ты броню. Твоя латная куртка совсем обветшала!

- Не время, дядя! – торопливо ответил ему Флориан. - Еще успеется! Главное – освободить Эву! Я тотчас отправляюсь за ней!

___________________

- Вперед, нукеры! Сожгите сие гнездо мятежа!

Повинуясь наказу Радзивила, татары, стоявшие на челе его войска, сорвались с мест и с душераздирающими воплями понеслись к засеке.

На тетиве у каждого лежала стрела с примотанной к железку горящей паклей. Разумея, что выстроенное московитом укрепление ему не взять с ходу, княжич решил предать весь огню.

От Дмитрия не укрылось, как побледнели лица миличан при виде бешенно несущихся навстречу татарских конников.

Расстояние между ногайцами и засекой стремительно сокращалось. Миг – и татары резко вскинули луки, готовясь обрушить на врага смертоносный ливень стрел.

- В укрытие! – зычно крикнул селянам Бутурлин.

Дважды просить защитников деревни не пришлось. Селяне и казаки спешно укрылись под навесы из досок и покрытых щитами телег.

С пронзительным свистом татарские стрелы устремились ввысь, дабы, пролетев по дуге, обрушиться небесной карой на головы бунтовщиков.

На какой-то миг стало тихо, но вскоре, вернувшись из поднебесья, они вновь тонко и зло завыли, разя все живое и неодушевленное на своем пути.

С надрывным хрустом стрелы впивались в тележные днища и бревна, за коими укрылись защитники деревни. Без потерь не обошлось. Двое миличан были ранены в руку, одному стрела насквозь пронзила бедро.

Убитых, к счастью, не оказалась. Вынырнув из-за дощатых настилов, казаки ответили татарам градом бронебойных стрел.

На сей раз не повезло ногайцам. Немецкие стрелы, некогда добытые ВольнымиЛюдьми в стане Валибея, разили недругов насмерть, пробивая щиты и доспехи.

Уцелевшие степняки отступили, огрызаясь из луков, но особого ущерба казакам так и не нанесли. Не оправдались и чаяния Радзивила сжечь засеку зажигательными стрелами.

Еще до вступления в битву московит наказал подручным обильно полить укрепления Милицы водой, и горящая пакля угасла на них, так и не вызвав пожара.

- Проклятье!.. – процедил сквозь зубы Радзивил, созерцая крушение своих надежд. - Не думал я, что все так завершится!

- Мы только начали, княжич, - попытался утешить его Демир-Ага, - вели татарам вновь атаковать Милицу! Ну, а если они не пожелают идти в бой, ты знаешь, что делать...

Спустя мгновение к ним на взмыленном коне подлетел Илькер.

Щит Мурзы был пробит насквозь пятью стрелами.

Шестая стрела косо вошла в налобник его коня, и тот с жалобным ржанием тряс головой, пытаясь избавиться от причиняющего ему боль предмета.

- У бунтовщиков бронебойные стрелы, княжич! – вскричал он, потрясая щитом. - Треть моих людей пала, еще больше ранено!

- Однако уцелевшие все еще могут идти в бой! – равнодушно ответил Владислав, не удосужив взором осрамившегося Мурзу. - Хочешь завоевать мое уважение - разрушь засеку!

- Но тогда все мои воины полягут! – Илькер наконец заметил торчащую в налобнике коня стрелу и, вырвав ее, с остервенением бросил наземь. - Ты хочешь сего, княжич?!

- Делай, что велят! – бросил на него ледяной взгляд наследник Магната. - Иначе твои воины полягут от моих пуль!

Стоявший по правую руку от княжича Махрюта подал знак литовским стрелкам, и те выступили вперед, наведя на Илькера свои грозные пищали.

Лишь сейчас Мурза осознал, как жестоко обманул его Радзивил, призвав в поход за славой и добычей. Его нукеры, да и сам он, были для княжича лишь пушечным мясом, разменной монетой на пути к Литовскому Престолу.

Но выхода у Илькера не было. Собрав уцелевших татар, он возобновил натиск на укрепления мятежной деревни. На сей раз ему повезло больше.

Израсходовавшие львиную долю стрел, защитники были вынуждены вступить в ближний бой, и это дало возможность ногайцам вплотную подойти к засеке.

С криками ярости татары ринулись на приступ. Готовые к сему казаки и миличане обрушили на их головы самодельные палицы и унизанные гвоздями цепы.

Как и предполагал Бутурлин, крестьянские вилы и косы разили врага не хуже алебард, а щиты и панцири из досок недурно защищали хозяев от татарских клинков.

Дмитрий бился в первых рядах своего воинства. В его правую руку, некогда раненую отравленным клинком, вернулась былая сила, и боярин действовал сразу двумя саблями.

Рядом с ним отражал вражий натиск Северин, коему отсутствие глаза отнюдь не мешало сражаться. В пылу боя Дмитрий разглядел, сколь умелым бойцом оказался бывший ратник.

Держа в левой руке крестьянский серп, он ловко зацепал им клинок врага и, отведя удар, вонзал меч в чрево ошарашенного нукера.