Unknown

- И то верно! – согласился казак. - Поджигай, брат, порох!

Харальд высек огнивом искру, но пороховая дорожка, ведущая к заряду в гребле, слабо вспыхнув, угасла.

Осенняя морось, обычная в сих краях, сделала свое черное дело. Отсыревший за ночь порох упорно не желал гореть.

- А, дьявол! – в сердцах разразился бранью Газда. - Чтоб ему пусто было! Дай-ка мне гранат!

- Что ты задумал? – настороженно вопросил его Харальд. - Хочешь взорвать греблю огненным горшком?

- Именно! – вскочил на ноги казак. - Давай же скорее!

- Не успеешь отбежать, – с сомнением вымолвил датчанин, - шнур больно короток. Ты погибнешь!

- Плевать! – упрямо тряхнул чубом Петр. - Погибну так погибну! Главное - татей затопить!

Выхватив из рук Харальда зажженный гранат, казак устремился к месту закладки бочонка с порохом.

- Бросай и беги! – успел крикнуть ему вслед датчанин.

Добежав до вырытой в гребле ямы, где покоился заряд, Газда метнул в нее «огненный горшок» и тотчас прыгнул в сторону, противоположную грядущему взрыву.

Больше он ничего не успел сделать. Спустя миг за спиной казака прогремел рукотворный гром. Бревна, камни, земля взметнулись к небу, подброшенные огненным смерчем.

Прежде чем они упали наземь, в пробитую взрывом брешь хлынула река. Снося остатки гребли, она устремилась на равнину, где вот-вот должно было произойти сражение.

Стоя в стороне от бушующей воды, датчанин искал глазами на противоположном берегу Газду. Но казака нигде не было видно.

Похоже, его оглушило взрывом и засыпало землей. Будь Харальд с ним по одну сторону потока, он тотчас попытался бы его найти.

Но отделенный от друга непреодолимой преградой, датчанин мог лишь надеяться, что тот уцелел и вскоре даст о себе знать.

«Только бы выжил!.. – повторял он, как заклинание. - Твоя смерть, Петр, станет для меня большой потерей!»

Ответом его мольбе послужил рев бешено несущейся воды.

_________________

Всадники были уже в двадцати шагах от засеки, когда за холмом грянул взрыв. Вторя ему, в небе тотчас зарокотал гром. Ползущая с запада туча разразилась ливнем.

- Гром по осени - редкость... – задумчиво проронил Бутурлин.

- Сие – добрая примета, – откликнулся Шерба, - и ливень нам в подмогу! Смоет всю нечисть!

Казак как в воду глядел. Сквозь пелену проливного дождя Дмитрий видел, как долину затапливает река. Обрушившись на войско Радзивила, водная стена сметала с пути всадников и лошадей, словно игрушки.

Устоявшие на ногах кони с испуганным ржанием сбрасывали верховых, силясь спастись бегством, но безжалостная стихия подхватывала их, неся за собой.

В считанные мгновения от стройно выступавших отрядов княжича осталось одно воспоминание. Одетые в железо воины беспомощно тонули, захлебываясь мутной водой, и никто не мог им помочь.

Обернувшись назад, Владислав хотел призвать уцелевших жолнежей, но свинцово-серый вал ударил его в бок, повергая вместе с конем в бурлящую бездну.

На какой-то миг Радзивил с головой ушел под воду, тотчас хлынувшую в смотровые щели шлема. Он едва успел затаить дыхание, дабы не утонуть.

Ржание коней и вопли тонущих смолкли, стало тихо, как в могиле.

«Неужели конец? - подумалось княжичу. - Конец всем чаяниям, надеждам?»

Обдумывая свою стратегию, Владислав не раз прикидывал, какие беды и трудности ждут его на пути к Короне. Но он и помыслить не мог, что утонет в грязи, штурмуя безвестную деревеньку...

Большего оскорбления для него быть не могло, и княжич застонал, предвкушая свою гибель. Он словно двигался тропой, которой до него прошло трое воителей: Карл Смелый, Вернер фон Озерншельн, Андреас Фельбен...

Всех их объединяло то, что они не погибли в битве, а бесславно утонули, брошенные союзниками и вассалами...

«Значит, я на очереди? – промелькнула в его сознании шальная догадка. - А как же княжна Эва? Ужели я отдам ее московскому выскочке?!»

Мысль эта для гордого княжича была невыносима. Эвелину он не намеревался уступать никому, тем паче изрытому оспой варвару.

«Ты ее не получишь, боярин! – поклялся он самому себе. - Не будь я Радзивил, тебе не видать Эвы, как своих ушей!»

Ярость придала княжичу силы, и он вонзил шпоры в конские бока, побуждая животное подняться на ноги.

Заржав от боли, могучий жеребец дернулся всем телом, вырывая всадника из объятий пучины. Не дожидаясь, пока вода вытечет из шлема, Владислав поднял забрало и осмотрелся.

Река медленно покидала равнину, оставляя за собой следы недавнего буйства. Повсюду, сколько хватало глаз, лежали груды оружия, тела захлебнувшихся воинов и конские трупы.

Те, кому посчастливилось выжить, с трудом вставали на ноги, оглядывались по сторонам, ища пропавших товарищей и лошадей. О том, чтобы вести их в битву, не могло быть и речи...

Радзивил зарычал от гнева. Проклятый московит лишил его войска, даже не вступая в сражение. И не только войска.

Вода унесла родовое знамя княжича, без коего он не мнил основание новой Династии. Не было поблизости и подручных Владислава: рассудительного Демира-Аги и верного Махрюты.

Княжичу стало ясно, что полагаться он может лишь на свои силы.