Unknown

Свою часть работы фон Велль сделал на славу, теперь датчанину оставалось исполнить свою. Харальд разумел, насколько опасно порученное ему дело и как мало у него шансов остаться в живых.

Лежа на недостроенной арке, он вновь и вновь проигрывал в голове план действий, придуманный им накануне. Любая оплошность могла его погубить, посему датчанин должен был действовать с осторожностью хирурга, извлекающего из тела раненого зазубренную стрелу. Девять всадников, сопровождающих портшез министра, готовы были убить всякого, кто посягнул бы на его жизнь.

Единственная возможность прикончить Никеля и сохранить собственную жизнь заключалась в том, чтобы ошеломить стражу внезапностью нападения. Когда кортеж будет проезжать под аркой, Харальд спрыгнет на крышу носилок, проломит ее ногами и, приземлившись на голову старика, довершит дело ножом.

Все произойдет так быстро, что телохранители не успеют опомниться, а когда придут в себя, датчанин уже будет бежать прочь во все лопатки. В ближайшем переулке его поджидают братья Гмуры, вооруженные арбалетами. Они не дадут страже догнать беглеца.

План Харальда был продуман до мелочей, но он знал: то, что гладко свершается в мыслях, на деле часто оборачивается поражением.

Что, если крыша носилок окажется прочнее, чем он рассчитывал, и не проломится под его весом? Что, если ему не удастся выбраться из портшеза раньше, чем стражники обнажат мечи?

Тогда – верная смерть, а если его схватят живьем, то пытки с последующей казнью.

Эх, если бы у Харальда была хоть какая-нибудь возможность уклониться от поручения тевтонца, он бы с радостью ухватился за нее! Но такой возможности не было. Датчанину оставалось лишь следовать за судьбой и верить в ее благосклонность.

На дворе тем временем стало светать. Усилился ветер. Колючий и злой, он больно щипал Харальду лицо и руки, словно хотел помешать его миссии. Чертыхнувшись, датчанин снова приложился к фляге с согревающим настоем.

Все было против него, даже погода! Он потер руки, разогревая скованные стужей ладони, проверил, не примерз ли к ножнам мясницкий нож, коим он собирался убить министра. Убедившись, что с ножом все в порядке, датчанин извлек из-под одежды кожаную маску наподобие тех, что носят палачи и пыточных дел мастера.

Харальд не желал, чтобы кто-либо из свиты Никеля увидел его лицо и мог потом опознать. Чтобы избежать сего, он выкроил из телячьей кожи личину с прорезями для глаз и дыхания и пришил к ней прочные завязки, способные выдержать рывок любой силы. Если ему придется вступить в борьбу со стражниками, маска не должна ни при каких обстоятельствах быть сорвана с его лица.

Надев ее, датчанин внутренне усмехнулся. Еще вчера, примеряя маску, он убедился, глядя на свое отражение в тазе с водой, что больше похож в ней на выходца из преисподней, чем на простого смертного.

Что ж, если жуткая личина испугает стражей Никеля, это будет Харальду лишь на руку. Вызванный ею ужас скует на мгновение солдат и поможет датчанину избежать смерти.

По большому счету, Харальд не особо в это верил, но, подобно тонущему, хватающемуся за соломинку, тщился надеждой, что жуткая маска отпугнет от него врагов.

На улицах еще царил предутренний сумрак, когда до слуха датчанина долетел едва различимый в тишине стук подков. Сомнений быть не могло: по улице двигался конный отряд министра.

Через пару минут он показался вдалеке. Впереди отряда, как всегда, с важной неторопливостью выступал верховой рыцарь, со своими оруженосцами. За ним двигались носилки, украшенные купеческим гербом рода Бродериксенов. С обеих сторон их сопровождали конные стражи.

Сердце Харальда учащенно забилось в груди, во рту стало жарко и сухо. Подобное чувство всегда посещало его перед битвой, но никогда прежде он не испытывал того волнения, что охватило его нынче.

В былые времена, прыгая с мечом на палубу вражеского корабля, он знал,что рискует лишь собственной жизнью. Теперь от того, как он справится с поручением, зависели судьбы близких ему людей. Что ж, жизнь Ингрид и мальчишек в обмен на жизнь старика Никеля - такая цена устраивала бывшего пирата. Об остальном он тогда не задумывался...

Процессия неторопливо приближалась к месту, где ожидал своего часа датчанин. Несколько томительных мгновений - и обитые бархатом носилки величественно проплыли под недостроенной аркой. Ну, давай, Харальд!

В мгновение ока он перемахнул дощатый парапет и приземлился на плоскую крышу портшеза. Расчет датчанина оправдался. Хрупкая кровля с треском разверзлась под его весом, и Харальд обрушился на сановника, как ястреб на куропатку.

Перед взором пирата промелькнули изумленные глаза министра и его всклокоченная борода. Далее датчанин действовал, как бездушный, созданный для убийства механизм. Все человеческое умерло в нем на время, чтобы не мешать его миссии.