Unknown

Михайло Кондратьевич без устали заботился о своевременном сборе податей с окрестных деревень, лично принимал на княжьем дворе жалобы и челобитные от подданных Московского Владыки.

И его усилия были видны всем. За время управительства Михайлы вокруг Москвы, как грибы, выросли купеческие посады, слободы оружейников и гончаров.

Не забывал боярин и о своих прямых обязанностях. Благодаря его присмотру, княжьи палаты содержались в образцовом порядке и чистоте.

Однако нынче боярина заботило иное. Хорошо разбираясь в приметах, он знал: жаркое лето ведет за собой лютую зиму. Нынешнее лето было особо знойным, что сулило грядущей зимой немилосердную стужу. Чтобы благополучно ее пережить, Москве нужны были, большие запасы дров и угля.

Разумея сие, боярин созвал старост подмосковных деревень и велел им начать заготовку топлива. Во исполнение его наказа вскоре в столицу потянулись обозы, груженые древесиной.

Каждая деревня платила подать, как могла. Одни селения посылали в Москву дрова, другие – уже готовые к растопке поленья. Не обошла сия повинность стороной окрестных собирателей хвороста и углежогов.

Ранним июльским утром на княжий двор въехал обоз, груженый светлыми, хорошо просушенными поленьями. Такое топливо княжеские слуги принимали с особой охотой, поскольку его сразу можно было употреблять в дело.

Воротынский, следя за разгрузкой дров, отметил усердие возчиков и одарил их медной мелочью. Деревенский староста , сопровождающий обоз, принял ее, не переставая кланяться и прославляя щедрость боярина.

- Можешь не благодарить! – снисходительно усмехнулся распорядитель княжьего двора. - Твоя деревня на хорошем счету.

Платили бы все дань так, как вы, на свете не было бы державы сильнее Москвии!

- Так-то оно так, боярин, да только лето сие едва ли было к нам милосердно! – вздохнул староста. - Солнце сожгло посевы, насилу собрали урожай!

- Но всё же собрали, - усмехнулся Воротынский, - как молвили в старину: «конец - делу венец»!

- Сказано, однако нам самим ныне голодно, да и сын у меня захворал, - чуя доброе настроение Воротынского, староста попытался его разжалобить в надежде получить еще пару медяков, - спину ему хворью свело. Лежит на печи, болезный, разогнуться, не в силах...

- То-то я не вижу его подле тебя! – прервал поток его жалоб боярин. - А кто тогда сей молодец за твоей спиной, зять али племянник? Что-то раньше я не видывал его на Москве!

- Да это селянин из соседней деревни! – староста поспешно отступил в сторону, чтобы не загораживать от боярских глаз своего помощника, - у них промыслов мало, так он к нам , подался...

Придирчивым взором боярин оглядел молодого возчика. На вид ему было не больше тридцати. Худощавый, но жилистый, парень был явно крепче, чем казался с виду.

Светлая кожа и более узкие, чем у московитов, скулы выдавали в нем северянина, равно, как и острая козья бородка. Жители Московии предпочитали носить бороду лопатой и после сорока лет редко ее подстригали.

Сия особенность не осталась незамеченной Воротынским, бдительно следившим за тем, чтобы на княжьем дворе не появлялись случайные люди.

- Кто таков будешь? – сурово вопросил он парня. - Откуда родом?!

- Из Пскова буду... – сильно налегая на «о», как и подобает северянину, ответил тот с поклоном, - в наших краях ныне голодно, вот мы всем родом и перебрались поближе к Москве...

- Близ Москвы, верно, сытнее будет! - рассмеялся Воротынский. - Что скажешь, дед, каков из него работник?

- Трудится на совесть, что накажешь, исполняет... – степенно погладил седую бороду староста. - До вина не больно охоч. Чего еще надо?

- Не охоч до вина? – глаза боярина широко раскрылись от изумления. - Тогда ему несладко будет на Москве! Здесь народ без вина не рождается и не умирает!

- Слушай, а может, он лазутчик иноземный? – сурово сдвинул брови к переносице Воротынский. - Сказывают, немцы да шведы не больно любят пить вино!

- ?.. – испуганно охнул староста, падая на колени. - Помилуй, боярин! Знай я, что он – швед или немчин, разве привел бы его на княжий двор?

- Ладно тебе убиваться, дед! – успокоил его Воротынский. - Пошутил я, разве не видишь?

- Отец родной, не погуби! – продолжал причитать старик. - Ты ведь знаешь, как верно мы служим Москве!..

- Говорю же, пошутил! – боярин отнял у старосты свою руку, кою тот пытался поцеловать. - Вот тебе на утешение!

Он вытряхнул из кошелька на траву горсть медных монет. Рассыпавшись в благодарности, староста и его работник принялись их собирать.

- Идите, выпейте за здоровье Московского Государя, - напутствовал их Воротынский, - а теперь все прочь со двора!

Поклонившись в пояс боярину, возчики надели шапки и стали выезжать с княжеского подворья. Воротынский же направился в покои Владыки, чтобы доложить ему о своих успехах.