Unknown

Пока ехала к родителям, я умерла ста смертями. Я не знала, что впереди меня ждут еще двести. У меня так тряслись руки, что пришлось вцепиться в руль, чтобы немного унять этот тремор. Меня бросало то в жар, то в холод. Взгляд был расфокусирован, и я удивилась, как вообще не попала в аварию. Видимо, автопилот, живущий во мне, взял всю нагрузку вождения на себя.

Когда я подъезжала к дому родителей, в голове крутился миллион сценариев того, что могло произойти. Элли могла быть беременна и потерять ребенка. Папа мог потерять бизнес. Мы могли стать банкротами. Одна мысль ударила особенно сильно, мне даже пришлось съехать на обочину и отдышаться, прежде чем продолжать путь. Это была мысль о том, что что-то случилось с Джорджем в Дублине. Сердце болезненно сжалось. Тогда я осознала, что, если с ним что-то произойдет, я могу это просто не пережить. В этот момент меня осенило, что я готова на все, лишь бы быть с ним рядом. Готова идти на любые уступки. Только бы он через два дня оказался в моих объятиях.

Решение было принято в тот самый момент. Как только узнаю, что там стряслось у родителей, сразу же позвоню ему и скажу, что согласна на переезд. А этим вечером я возьму часть своих вещей, поеду к нему домой и буду засыпать, обнимая и нюхая его подушку. Яркие картинки в моей голове немного отодвинули на задний план мое волнение, и сердце колотилось уже по другому поводу: я буду жить с любимым мужчиной. Он будет готовить мне завтраки и будить поцелуями. Я снова вздохнула и аккуратно выехала на дорогу.

Я покидала машину и шла к крыльцу на трясущихся ногах. У меня во рту все настолько пересохло, что слиплись губы, и я их облизала. «Нужно выпить воды», – промелькнула мысль. И я получила стакан воды в руки сразу же, как прошла через объятия родителей. Их сочувственные взгляды окончательно меня добили, и я была в полуобморочном состоянии, когда папа усадил меня в кресло в своем кабинете, сам сев напротив на диван. Мама расположилась в соседнем от меня кресле и держала меня за руку. Папа подождал, пока я допила всю воду и сказал:

— Роуз…

— Скажите уже, — прервала я его. — С Джорджем что-то случилось?

— Да. Нет. Не совсем, — замялся папа.

— Грег! — воскликнула мама, видя мое еще более бледное лицо. — Милая, мы должны тебе сначала рассказать предысторию.

— Мам, о чем вы? С Джорждем что-то? Но ведь он мне только пару часов назад написал сообщение…

— Нет, малышка, с Джорджем все хорошо, — мягко ответила мама. Только его имя она произнесла как-то странно, с презрением что ли.

— Роуз, давай я тебе налью скотча, разговор будет долгий,— предложил папа, и я кивнула.

Он вручил каждой из нас по стакану виски и вернулся на диван со своим стаканом.

— Прежде, чем я начну свой рассказ, Роуз, — начала мама, —скажи, как зовут отца Джорджа?

— Говард. А что?

Мама тяжело вздохнула, а папа сжал челюсти. Похоже, разговор принимал неприятный для всех поворот.

— А то, что его фамилия не Мун, дорогая, — сказала она и задумчиво посмотрела в окно.

— Что? В смысле не Мун? Джордж же Мун, мам, — из меня вырвался истеричный смешок.

— Он носит фамилию матери, — вмешался отец. Потом он обратился к маме: — Милая, если тебе тяжело, давай я…

— Нет, все хорошо, Грег, только… — она замолчала и повернулась к папе. — Не мог бы ты оставить нас с Розали наедине? Я должна сама ей все рассказать.

Папа одним глотком осушил свой стакан и, поднявшись, вышел из комнаты.

— Мам, вы меня пугаете, — шепотом сказала я.

В ответ она лишь грустно улыбнулась и мягко похлопала меня по руке.

— Я встретила твоего отца, когда мне было восемнадцать. Тогда я была влюблена в другого парня. Он был на три года старше меня. Я планировала провести с ним остаток своей жизни. На тот момент мы были вместе уже два года, и мне казалось, что лучше него не было никого в мире, пока я не познакомилась с Грегом. Он прошелся по мне как ураган, сметая на своем пути все и всех, кто был до него. Я поняла, что до встречи с ним на самом деле никогда не любила. Это было так захватывающе, так умопомрачительно хорошо, что я даже не заметила, как своим поведением обижала другого человека, который меня любит.

Мама замолчала, вновь глядя в окно. По ее щеке стекла одна слезинка, но она даже не удосужилась стереть ее. Я сидела молча, понимая, что сейчас от меня требуется слушать и не перебивать. Утешить и успокоить маму я смогу позже. Да, у меня разрывалось сердце и подрагивали руки от непреодолимого желания погладить маму по спине, стереть ее слезы и пообещать, что все будет хорошо,но сейчас был подходящий момент.