Unknown

— Триш сказала, что ты потрясающая, — Сеона подозрительно посмотрела на меня в тот вечер. — Действительно чертовски, хороша. Она видела тебя, когда ты разыгрывала сцену из первой книги Лемони Сникет.

Похвала прорвалась в мою голову, выведя из вековой тоски. Я не показала, насколько сильно меня затронули слова.

— Это очень мило с ее стороны.

Внимательно меня осматривая, Сеона прищурилась, как будто пыталась раскрыть все мои секреты.

— Я беспокоюсь за тебя, Нора, — прошептала она.

— Знаю, — я слегка улыбнулась. — Сегодня с детьми у меня было лучшее время. И чувствую себя гораздо лучше, чем чувствовала в течение долгого времени.

— Хорошо, — пробормотала она, но в ее глазах осталось беспокойство…

— Ты пришла, — сказала Джен, дежурная медсестра, когда подошла ко мне в коридоре по дороге в комнату отдыха. Триш, как старшая медсестра обычно была завалена делами в дни моих визитов и поэтому с Джен мы виделись чаще.

— Как и обещала.

Она мне улыбнулась.

— Никогда не встречала более преданного добровольца.

Я хотела улыбнуться, но после моего последнего визита волновалась, ведь мне могли сказать не возвращаться.

— А родители не против моего визита?

Одна из мам на прошлой неделе заинтересовалась мной, и задала много вопросов о моей работе в детской больнице. Она засомневалась, узнав, что я непрофессиональный детский артист и настаивала на том, чтобы увидеть мое следующее выступление. В итоге, вынужденная оттолкнуть нервозность в сторону, я притворилась Питером Пэном, рассказывающим детям истории о том, что нужно перестать взрослеть и болеть.

— Миссис Стефард думает, ты очень хорошо относишься к детям, — успокоила меня Джен. — Она была озадачена, и это достаточно справедливо — ей не сказали о твоих визитах. Я думала о тебе осведомлены все родители, но ее, должно быть, упустили. В любом случае, она счастлива позволить Аарону продолжать участвовать в твоих сценках.

Расслабившись, я выдохнула.

— Хорошо. Я люблю проводить время с детьми.

Она покачала головой, усмехаясь.

— У тебя либо самое большое сердце, которое я когда-либо встречала у молодой женщины, либо ты прячешься от чего-то, когда сюда приходишь.

Я втянула воздух, словно она меня ударила.

Пожимая мне руку, Джен сказала:

— Я думаю, есть немного и того и другого. И неважно... главное результат — ты делаешь хорошее дело.

Мое напряжение растаяло, когда поняла — Джен не собирается давить. Она проводила меня в комнату отдыха и объявила обо мне детям.

Поппи, маленькая девочка, у которой была болезнь почек, три раза в неделю проходила в больнице сеанс четырехчасового диализа, просияла, увидев меня.

— Нора, — она устало улыбнулась мне, и я улыбнулась в ответ. Через меня прошла волна спокойствия, расслабляя все тело.

Мой визит совпал с сеансом диализа для Поппи и, несмотря на то, что девочка после процедуры выглядела измученной, ей разрешили остаться и послушать мои рассказы. Джен всегда устраивала ее в большом удобном кресле с одеялом на коленях, а обеспокоенная мать забирала ее в конце моих посещений. Хотя мать Поппи и беспокоилась, оставляя своего ребенка после лечения (и это правильно), она поняла — ее маленькой девочке нужно почувствовать, что в жизни есть нечто большее, чем болезнь почек.

А какая-то американская девчонка, одетая, как Питер Пэн, разыгрывая истории немного отвлекала Поппи от болезни.

Почему именно костюм Питера Пэна, спросите вы?

— Что, черт возьми, ты сделала? — возмутился Родди, когда я подошла к нему в церкви на похоронах Джима.

— Что?

— Твои волосы? — он посмотрел на меня.

— Я подстриглась.

— Да что ты говоришь?! Ты выглядишь, как чертов Питер Пэн.

— Она выглядит красивой, — Энджи поцеловала меня в щеку, ее глаза были опухшими, губы дрожали. — Она похожа на ангела, какие бы не были ее волосы. Джим тоже так думал.

— Джим потерял свою выгоду, — проворчал Родди. — Он любил твои гребаные волосы.

Вот почему я отрезала их.