Unknown

Весь месяц, который я провела в клинике, меня мучили бесконечными процедурами. Сначала были две операции, врачи восстанавливали полноценное кровообращение в моей ноге, затем была реабилитация, я снова училась ходить после длительного периода без самостоятельного передвижения. Когда я впервые сама встала на обе ноги, с помощью Татьяны, мне было элементарно страшно. Психологический аспект никто не отменял, будь он неладен. Я настолько привыкла к обезболивающим препаратам и комфортным условиям для моей ноги, что боялась снова почувствовать ту адскую боль, которая иногда даже снилась мне по ночам.

- Давай, - с улыбкой сказала Татьяна, крепко держа меня за руку. – Первый шаг самый трудный. Знаешь, как я своих детей ходить учила? Ууу… Они-то хоть в памперсах были, падать было не твёрдо, а вот у тебя, - она посмотрела мне за спину, - одна кость осталась вместо подушки безопасности.

- Спасибо, ты меня очень обрадовала, - я закатила глаза, но засмеялась. – Ладно…

Сделав глубокий вдох, я, опираясь на Танину руку, переставила ногу, затем несмело стала перемещать на неё вес своего тела, а когда всё же полностью встала, то почувствовала боль, правда не такую сильную, как ожидала, но всё-таки сморщилась.

- Это ничего, - сказал врач, который меня наблюдал. – Боль уйдёт полностью, может быть, через месяц. А через полгода Вы и вовсе забудете о том, что у Вас была травма, - обнадёжил меня молодой специалист.

- Спасибо, - тихо ответила я ему на английском, благо, его здесь все понимали.

После курса реабилитации, включающего в себя занятия на специальных тренажёрах, я начала самостоятельно ходить, всё же слегка прихрамывая и не решаясь сильно нагружать ногу. Когда мои швы после операции затянулись, все шрамы мне убрали специальным лазером, и от ранения остались только жуткие воспоминания и ноющая боль в ноге, которая, благо, беспокоила меня лишь после долгих нагрузок.

Научившись ходить, я почти отказалась от помощи Татьяны, она приходила только затем, чтобы поднимать мне настроение и не позволить забыть родной язык. Однажды вечером, когда она уже собиралась уходить в отель, в котором жила всё это время, у неё зазвонил телефон. Взяв трубку, она сказала:

- Да, Егор Дмитриевич…

Я резко подняла голову и посмотрела на неё, Таня улыбнулась мне, затем развёрнуто отчиталась Егору о моём состоянии, препаратах, которые мне назначают, курсе реабилитации и вообще обо всём, что говорили врачи. Также она не забыла упомянуть о том, что я ем, а ела я не часто и не много, что Князеву, по всей видимости, не понравилось. Когда она закончила разговор и убрала телефон в карман, я не удержалась от вопроса:

- Как часто он тебе вот так звонит?

- Ну, вообще-то, каждый день, - Таня пожала плечами. – Он спрашивает у меня всё о тебе до мельчайших подробностей, как ты сама могла заметить. А что?

- Да ничего, - я вымученно улыбнулась. – Спасибо тебе за всё, до завтра.

- Пока-пока, поправляйся, - женщина махнула мне рукой и ушла.

Я села на кровать и прикусила губу. Егор звонил мне не чаще двух раз в неделю, а то и реже, ссылаясь на бесконечную занятость, но с Татьяной общался каждый день, устраивая ей как минимум десятиминутный опрос. Не похоже на человека, слишком занятого делами. И что это всё значит?..

Через полтора месяца после отъезда я вернулась в Россию, сошла с самолёта, распрощалась с Татьяной и села в машину к встречающему меня Паше. Он был один.

- А почему Егор не мог меня встретить? – спросила я, глядя на дорогу.

- Тебе что, не нравится, что тебя встретил я?

- Я не видела Егора полтора месяца. Очевидно, что мне понравилось бы больше, если бы меня встретил он.

- Он очень занят…

- О, ну надо же, какое необычное оправдание.

Дальше мы ехали молча.

Остановив машину у подъезда, Паша повернулся, достал с заднего сидения толстую папку с бумагами, открыл её, вытащил небольшой конверт и протянул мне. Я взяла его и непонимающе посмотрела на Пашу.

- Он просил передать тебе.

Открыв конверт, я вытащила небольшой листок бумаги, развернула и впилась глазами в красиво написанный текст: