Unknown

За пару часов до рассвета мы находились на исходных рубежах, необходимое количество снарядов было доставлено. Рота пехоты прикрывала наши позиции. Остальные силы пехотного полка окружили городок на удалении версты, чтобы смогли, в случае необходимости перехватить отступающих японцев или предотвратить подход подкреплений.

Утро выдалось пасмурным. С низко висящих туч периодически срывался мелкий дождь.  Хорошо хоть ветра нет, а то вообще задубели бы.

Митрохин открыл огонь точно в назначенное время. Пристрелялся третьим снарядом  и начал осыпать снарядами вражеские укрепления. Из укрытия я заметил, что японцам такое пожелание доброго утра не понравилось, они начали спешно перемещать орудия в сторону северной дороги.  Я не давал команды на открытие огня, выжидал. Мне нужно было засечь новые позиции японских  орудий. Все амбразуры северной стороны форта между моими расчетами я распределил, обязал командиров взводов стрелять только по своим целям. Что творилось на дороге, я не видел, но поскольку стрельба трехдюймовки не прекращалась, значит, Митрохин еще не заметил серьезной опасности для расчета.

Удалось зафиксировать шесть выстрелов неприятельских орудий. Теперь можно и нам начать работу. Первый залп лег с недолетом, подняв столбы воды во рву. Затем изменили прицел  и снаряды начали разрываться в нужном месте. Я не удержался и лично навел орудие на амбразуру. Со второго снаряда мне удалось поразить цель. Кто-то из моих пушкарей удачно вогнал снаряд в капонир, прозвучал мощный взрыв, вверх полетели обломки бревен, камни и комья земли. За первым удачным попаданием последовало еще три. С такого убийственного расстояния промахнуться было трудно, но и амбразуры не очень велики. Я был уверен в мастерстве своих подчиненных, поэтому в дальнейшую стрельбу не вмешивался, а только корректировал огонь. Японцы, имеется в виду пехота, наши позиции обнаружили, накрыв плотным ружейным и пулеметным огнем. По толстым бревнам срубов с противным звуком ударяли неприятельские пули. Появились у нас первые раненые, их своевременно уносили с позиций санитары, надеюсь, тяжелораненых  не будет. Пехотная рота также не зевала, вела огонь по неприятелю из винтовок. За результатами стрельбы я не следил, у них свой офицер имеется  и соответствующая задача поставлена.

Спустя полчаса японские орудия замолчали окончательно, я приказал вести огонь по окопам фугасными и шрапнельными снарядами, потому что три пулеметных точки еще не были уничтожены.

В городке наблюдал два очага пожаров, но здания разгорались слабо, если бы была сухая погода да еще с ветром, то можно рассчитывать на помощь пожара.

Ко мне прибежал посыльный от командира 137-го Нежинского полка. Истомин приказал перебросить пару орудий на восточную сторону городка, там нашу пехоту прижали огнем двух пулеметов. Приказать одно, а переместить орудия скрытно по лесу не просто.  Отправил прапорщика Переметова с двумя орудиями.

Прислушался. Орудие Митрохина продолжало стрелять. Я теперь пытался определить места разрывов его снарядов. Увидел. Митрохин укладывал снаряды с большим разлетом по всему городку, бил не по конкретной цели, а просто накрывал всю площадь вражеского укрепления. Молодец, разумно поступил.

За нашими позициями стали накапливаться две роты пехоты. По словам поручика Степанова, у него приказ командира полка атаковать неприятеля. Огневые позиции японцев возле моста мы подавили, правда, мост тоже немножко повредили, но это не сильно помешает пехоте. Для надежности в этом направлении положили еще два десятка снарядов. Пехота пошла в атаку, а мы перенесли огонь вглубь поселка. Отстреляв по десятку боеприпасов на ствол,  я приказал прекратить огонь, боясь зацепить наших пехотинцев.

Сняв с позиций два орудия и взяв с собой прапорщика Парамонова, отправился в Пхунтен. Кто этих японцев знает, вдруг запрутся в каком-нибудь доме  и окажут упорное  сопротивление. Преодолев мост, начали продвигаться к месту частой стрельбы наших пехотинцев. По дороге попадались тела погибших русских солдат.  Немного, но все равно плохо.

Японцы, заняв большой каменный дом, вели плотный ружейный огонь по нашим солдатам. Быстро переведя орудия в боевое положение, приказал открыть огонь. Крепким оказалось здание, пробить стену снарядом не так просто. Приказал вести огонь по окнам. Результат сразу же появился.  А после десятка попаданий здание загорелось. Теперь японцы заботились о спасении своих жизней, выпрыгивали в окна, на некоторых горело обмундирование. Наши солдаты не зевали, отстреливали всех. Выскочившая из дверей здания тройка японских солдат произвела выстрелы в нашу сторону и бросилась наутек. Рядом  с собой услышал звук падения тела. Обернувшись, увидел распростертое на земле тело прапорщика Парамонова, в верхней части левого плеча расплывалось красное пятно. Вот незадача, стрельнул японец абы как и попал в прапорщика! Санитары унесли раненого Парамонова к врачу, теперь все зависит от его искусства. Прапорщик только-только начал понимать, что такое служба и на тебе, ранение.