Unknown

- Да-да, мама права, - сказал отец. - Тебе же легче будет постигать науки, если ты не будешь отвлекаться на проблему жилья и питания. Ты у нас человек порядочный и серьезный, глупостями заниматься не станешь.

- Не буду.

- Тогда договорились, адрес особняка я тебе запишу. А что ты намерен делать с имением Головановых?

- Отец, сам решай, ты в этих делах уже поднаторел.

- Завтра приедет к нам в гости нотариус – Леонид Порфирьевич Волков, напишешь доверенность на мое имя, а я потом соображу, что лучше предпринять.

Лежа в постели, я в очередной раз мысленно проанализировал обращение первого графа к потомкам. Сто лет назад он знал, какие события грядут в стране. Это такая неимоверная тяжесть! Знал и никому об этом не говорил. Вообще-то правильно, что молчал. Могли бы принять за умалишенного и упечь в дом для душевнобольных. Видно, все же груз этого знания на Степана Ивановича очень давил, и поэтому он написал обращение на закате своей жизни. А семейка у меня, оказывается, очень не простая. Интересно, какая еще тайна всплывет со временем?

Глава 17

«Мы имеем врагов внутренних. Мы имеем врагов внешних. Об этом нельзя забывать, товарищи, ни на одну минуту»

И.В. Сталин

Вот я и стал слушателем первого курса Николаевской Академии генерального штаба Российской империи. Сегодня нам в парадном строю из сорока пяти слушателей зачитали приказ.

Но сначала хочу рассказать о событиях предшествующих этому знаменательному событию.

В Санкт-Петербург я приехал за неделю до назначенного срока подачи документов в Академию. Поселился, как и требовали родители, в особняке. Приятное впечатление, кстати, от этого получил. Особняк, не особо большой по размерам, радовал своим внешним видом и внутренним удобством. Строители кардинально модернизировали ванные и туалетные комнаты, перебрали и переложили все печи, теперь камин в гостиной выполнял только декоративную функцию. Во всех комнатах произведен ремонт, обновлена отделка стен шелком, а мебель отполирована и покрыта свежим слоем лака. Также во всем особняке очищен паркетный пол, и тоже вскрыт новым лаком.  В нескольких помещениях  заменены окна. Если бы не знал, что особняку более ста лет, то его можно было принять за новое здание. Одним словом, условия для проживания у меня были идеальными.

С обслугой тоже не возникло проблем. Правда, пришлось немного позаниматься организационными вопросами. Не было в моем особняке управляющего, который бы мог контролировать и управлять всеми людьми и решать  текущие задачи. Когда я задал кухарке вопрос об управляющем, то с удивлением узнал, что ныне покойный Роман Григорьевич  выгнал взашей управляющего Виктора Аристарховича, прослужившего  семье почти сорок лет. По мнению кухарки, претензии к управляющему со стороны хозяина были несправедливыми. Попросил найти Виктора Аристарховича и пригласить ко мне для беседы - я был намерен возобновить его на прежней должности. Ну, не самому же вникать во все особенности управления особняком, свободного времени у меня будет, по всей вероятности, не очень много.

Немолодой, лет под шестьдесят, мужчина сидел передо мной в кресле, держа идеально ровно спину, нервно теребя в руках головной убор. Его серые глаза внимательно смотрели на меня. Казалось, взглядом Виктор Аристархович пытается выяснить, с кем ему предстоит беседовать. Не стал его долго держать в неизвестности, просто предложил ему прежнее место на тех же условиях. Отметил, что дома буду бывать в основном по вечерам, то есть своим присутствием никого сильно обременять не намерен. Мое предложение вышибло слезу у пожилого человека, разволновался управляющий.

В положенный срок я сдал свои документы в строевую часть Академии. Принимавший их полковник  Сташевский очень внимательно просмотрел бумаги, выданные мне во Владивостоке, он их чуть на зуб не пробовал. Особенно полковника заинтересовала персона председателя комиссии, которой я сдавал экзамены, и отсутствие моих письменных ответов. Но потом, махнув рукой, полковник не стал дальше меня расспрашивать, выдал мне кусок картона, на котором указан был порядковый номер и дата сдачи экзамена. Таким образом, руководство Академии организовало очередность, чтобы избежать лишней толчеи в коридорах и аудиториях.  С удивлением узнал от полковника, что предстоит набрать три группы слушателей по пятнадцать человек в каждой, а соискателей будет более двух сотен. От полученных сведений о приличной конкуренции немного разволновался. Отберут для учебы самых достойных и грамотных, хотя я читал, что в Академию не допускаются офицеры косноязычные, заикающиеся, страдающие глухотой, с серьезными физическими недостатками и не умеющие ездить верхом. Ничем из перечисленного я не страдал, а ездил верхом вообще преотлично, и, естественно, качественно готовился к поступлению. У меня из головы еще не выветрились знания, полученные в  училище, да и опыт войны кое-чему научил.