Unknown

Уже сегодня этот тэтчеровский лозунг разваливается под собственным весом. Он сделал общественную среду средой антиобщественной, породив мир растущего неравенства и глобальной стагнации, вызвав к себе ненависть миллиардов людей. Но он также разрушается и под ударами изнутри, и его могильщики вырастают внутри него самого.

От складов Amazon до фабрик Foxconn и всех основных отраслей промышленности, капиталистическая система внутри компаний работает без ценовых сигналов и рынков. Она планируется — и планируется хорошо.

Однако, если хорошая новость в том, что планирование работает, то плохая новость — что сегодня оно работает строго в парадигме прибыли, которая позволяет производить лишь то, что приносит прибыль, и продолжает производить даже то, что приносит людям вред, пока это прибыльно.

Да, прибыль толкает капиталистическое планирование к выдающейся эффективности в использовании ресурсов и человеческого труда. Но ничто не удерживает такое планирование ни от 12-часовых рабочих смен за нищенскую зарплату, ни от «грязных» методов производства, убийственных для экологии. Это лишь ещё одни вводные для его планов — и даже более того, множество экономических стимулов поощряют именно это.

Тот же Amazon — это не только сложный планирующий механизм, основанный на человеческой изобретательности, но и место бесчеловечного труда. И спустя почти 150 лет мы испытываем ту же реакцию страха и изумления перед противоречиями капитализма двадцать первого века, как и Маркс перед лицом викторианского прошлого.

Но наш мир всё-таки отличается от его мира, в котором стихийная погоня за прибылью двигалась силой паровых машин и колониальной экспансией. Наше время — время вездесущей компьютеризации и всё более изощрённых алгоритмов прогнозирования, лежащих поверх столетий стремительных технологических и социальных изменений.

И, вдобавок, Тэтчер ошиблась в другом. Она не только сказала, что «альтернативы нет», но пошла дальше, заявив, что «нет такого понятия, как общество». Слоган Кремниевой Долины (тот, который про «сближение — это освобождение») может показаться банальным, но в этой банальщине скрывается ядро правды, опровергающей второе заявление Тэтчер.

Капитализм сближает нас как никогда ранее. Наша индивидуальная деятельность зависит от глобальных цепочек чужих действий. Для создания одного гаджета и всех его компонентов требуются сотни, если не тысячи рабочих. Многие из этих цепочек невидимы для нас: от шахтёров в Африке добывающих редкоземельные металлы, и рабочих во Вьетнаме, производящих OLED-дисплеи, до миллионов сборщиков телефонов на фабриках Foxconn, напоминающих небольшие города. Большая часть их труда выполняется в условиях, мало отличающихся от мельниц и шахт Британии XIX века — опасных, переполненных и требующих нечеловеческого темпа. И вся эта работа опирается на другую, ещё более скрытую экономику домашнего труда, чей вес по-прежнему в значительной степени ложится на женщин. Хотя всё, что мы видим — это розничного работника с минимальной зарплатой, который вручает нам коробку (а часто, получая товар по почте, не видим и его).

Точность поиска Google или рекомендации товара Amazon построены на неоплаченном труде миллионов людей по всему миру, кликами и лайками отправивших в разные уголки планеты неисчислимое множество крошечных фрагментов информации — это предполагаемый камень преткновения для крупномасштабного планирования.

Но в сложном экономическом планировании и интенсивной долгосрочной кооперации, уже происходящих при капитализме, мерцают проблески надежды на другой способ хозяйствования. Если сегодняшняя экономическая система позволяет планирование на уровне фирмы, большей, чем многие национальные экономики, и даёт информацию, которая делает такое планирование ещё более эффективным, то задача на будущее очевидна: мы должны демократизировать и расширить сферу планирования, то есть распространить его на уровень всей экономики, а затем и до экономики всего земного шара.

Основы этого альтернативного способа производства уже во многом заложены: у нас уже есть, в нашем кармане, доступ к большему количеству информации и большей вычислительной мощности, чем мог бы мечтать любой из тех, кто в прошлом спорил о возможностях планирования. В то же время мы не можем недооценивать и возможности для злоупотреблений, которые вытекает из огромного объёма информации, требуемой и получаемой при планировании. Технологические возможности порождают серьёзные вызовы в распространении демократии и планирования. Например, защита личной свободы и приватности. Было бы опасно и безответственно свести их к минимуму.

Недостаточно сказать: «Национализируем это!» Мы должны серьезно задуматься о том, как не допустить появления новых неподотчётных бюрократических структур (государственных или нет), на почве тех огромных объёмов информации, которые уже доступны крупным, но никому не подотчётным корпоративным аппаратам.