Unknown

-И вернулся на Базу без него?

-Да.

Бугай удовлетворенно кивнул и опустился на стул. Лошадиное лицо застрочил что-то в блокноте. Женщина участливо смотрела на меня.

-Ну, расскажи нам, как это произошло.

Вспомнилось наивное любопытство конунга Сергея – тогда я ушел от ответа, но едва ли такое возможно сейчас.

-Это произошло в Твери.

Лошадиное лицо прекратил скрипеть ручкой по бумаге и поднял голову.

Я коротко рассказал этим людям о путешествии моего отряда в Тверь, о Поляне, о ЧП. Они слушали не перебивая. На лицах не отражалось ровным счетом ничего. Но когда я упомянул о питерах, брови бугая полезли на лоб, лошадиное лицо крякнул, а женщина переспросила, словно не расслышав:

-Питеры? В Твери?

-Так точно.

-Продолжай! – нетерпеливо перебил бугай.

-Мой отряд столкнулся с одним отрядом питеров - отрядом конунга Кляйнберга, но думаю, в Твери могли находиться и другие. Мы угодили в западню, и Кляйнберг предложил разрешить ситуацию с помощью поединка. От нас вызвался Зубов…

-Хороший выбор, - вставил лошадиное лицо.

-Питеры же выставили мутанта…

-Что?! – бугай вскочил. – Это не по правилам.

-Я сказал Кляйнбергу ровно то же. Но он…

Я развел руками.

Члены трибунала смотрели с явным сочувствием.

-Итак, - женщина кашлянула, отпив из кружки. – Итак, твой боец, разумеется, проиграл – что дальше?

Не знаю, что на меня нашло, но я рассказал им правду. Рассказал, как жутко слышать за спиной ровное дыхание бегущего мутанта, как бьется и трепещет за ребрами Теплая Птица, когда он приближается к тебе в тупике – без единой эмоции на лице, напоминающем выдернутое из груди сердце.

Я умолк, чувствуя, - больше не могу: так свежо еще воспоминанье.

На лицах мужчин отразилось все. Мне не нужно быть ими, чтобы понять – они только что, вместе со мной, находились там, в Твери, в заснеженном тупичке, глядели в красноватые глаза мутанта.

-Впечатляюще, - проговорил лошадиное лицо. – Но как ты спасся от Паши?

Этот вопрос застал меня врасплох. Помедлив, я ответил:

-Паша почему-то развернулся и ушел, словно услышал зов.

-Зов?

-Да, именно.

Члены трибунала некоторое время молча разглядывали меня, затем лошадиное лицо сказал:

-Впрочем, мотивировки мутантов еще не до конца изучены…

-Я, если честно, ни разу эту тварь не видел, - признался бугай.

Женщина бросила на него строгий взгляд.

-Не превращайте трибунал в балаган.

-Не буду.

Бугай прикрыл рот широкой ладонью.

-Ваш рассказ, конунг, - женщина повернулась ко мне, – представляет определенный интерес. Столкновение с питерами, это, безусловно, прецедент.

-Который, - подал голос лошадиное лицо, – безусловно, выходит за рамки нашей компетенции.

-Не думаю.

Лошадиное лицо воззрился на женщину с нескрываемым удивлением. Та и бровью не повела:

-Согласна, в компетенцию трибунала не входит обсуждение столкновения с питерами - здесь решение принимает исключительно Лорд-мэр. Однако, вынести вердикт в соответствии с Уставом Наказаний, исходя из анализа стратегических действий конунга, мы можем. И даже обязаны.

-Но…

-У вас есть возражения?

Лошадиное лицо осекся и покачал головой.

-Конвоир, - крикнула женщина. – Выведите!

Я маялся перед запертой дверью, из-за которой глухо доносились голоса. Что они там обсуждают? Что вообще здесь можно обсуждать? Отряд москвитов столкнулся с отрядом питеров на своей законной территории, был атакован и истреблен. А они упражняются в чесании языков. Как жаль, что отца Никодима нет на Второй Базе!

-Жим-жим?

-Что?

-Спрашиваю - дрожат поджилки? – ухмыльнулся конвоир.

-А, это. Да, дрожат, – признался я. – Жим-жим.

-Впускай! – донеслось из-за двери.

Я вошел в комнату. Что-то в ней изменилось. Лошадиное лицо ковырял длинным желтым ногтем крышку стола; бугай разглядывал кружащихся вокруг лампочки мух. Лишь женщина открыто и прямо смотрела на меня: в ее лице отчетливо читалось сознание исполненного долга.

-Конунг Ахмат, - произнесла она, поднявшись со стула, - трибунал Московской резервации, взвесив все за и против, опираясь на Устав Наказаний, властью, данной ему Лорд-мэром.

-Слава Лорд-мэру, - глухо отозвались лошадиное лицо и бугай.

-Вынес приговор, являющийся безусловным воплощением судебного принципа Московской резервации – «Будущее зависит от тебя». Конунг Ахмат, вы приговорены к казни через повешенье.

-Что?

-Приговор должен быть приведен в исполнение публично в назидание тем, кто недобросовестно исполняет свои обязанности.

-Что ты такое лепечешь? - процедил я. – А вы, - окинул взглядом остальных членов трибунала, – вы чего молчите? Это не суд, а позор!

Лицо женщины, до этого мягкое, сделалось жестким.

-Это не суд и не судилище, бывший конунг, это трибунал Московской резервации. Тебе ясно?

-Заткнись, бл.дь, - заорал я, уже не сдерживая переполнивший меня страх. – Ты была в Твери, сука? Была? Ты видела Пашу?

-Конвоир!

Ударом в челюсть я сшиб с ног вбежавшего в дверь стрелка.

-Мне нужно поговорить с отцом Никодимом, слышите?

Бугай вскочил из-за стола.

-Не надо, конунг.

-Где отец Никодим?