Unknown

Он ворвался в гостиную и в мгновение ока оказался прямо перед ней. Краем глаза заметил, как Лидия испуганно отступила в противоположный угол комнаты, словно почувствовала ярость, ударившую его, как кулак. Настолько сильно, что в легких не осталось воздуха.

– За кого? – Его голос был таким хриплым, словно он кричал весь день.

Маргарита молчала. На одну затянувшуюся секунду она показалась ему такой маленькой и беззащитной, словно букашка, которую он мог раздавить ботинком и даже не заметить.

– За Нестора?

Она опустила глаза, и Роман все понял. Мысль о том, что эти плечи будут обнимать чужие руки, жгла ему виски и гвоздем раздирала сердечную рану. В нем словно боролись две личности: одна настойчиво требовала отпустить Маргариту, позволить ей жить так, как она хочет… А вторая искушала, напоминая ему о власти, которую он имел над нею: «Стоит лишь стянуть запястья Маргариты тугими жгутами, и она уже никуда не денется. Ее кровь и стоны будут самым сладостным твоим экстазом… Всего одно движение, и она окажется в твоей власти. Делай с ней, что хочешь».

День угасал, покорно уступая место сумеркам. Пришла пора зажигать свечи. Отражение Маргариты было во всех зеркалах, которые сверкали в полумраке. Искушение было слишком велико. Роман попытался прогнать дурные мысли и взял в руки тяжелый канделябр. В глубине дома послышались шаги. Похоже, Лидия вернулась в свою комнату.

– Я не хотела тебе об этом говорить, – тихо произнесла Маргарита.

Ярость разъедала его до костей, и Роман уже не мог сдерживаться. С грохотом поставил канделябр на место и подошел к сестре. Сжал пальцами ее скулы и заставил взглянуть на себя.

– Я никуда тебя не отпущу.

– Что?

– Ты никуда не уйдешь. Свадьбы не будет!

Слова замерли на ее губах. Она смотрела на него ошеломленно, такая родная, такая желанная. Казалось, воздух не двигался – он был накален.

Роман отчаянно боролся с собой. Необузданная страсть переплелась с ненавистью и эта смесь была способна сжечь все на своем пути. Пол закачался под ногами, он на миг закрыл глаза. А когда распахнул их, почувствовал, как ненависть растеклась по жилам обжигающей волной. Словно та личность, которая все это время дремала где-то в глубине сознания, сейчас пробудилась и затмила его рассудок.

«В нем словно что-то переключилось, – напишет потом Маргарита. – Я ясно видела эту ужасную перемену. Холодная тень легла на лицо Романа и придала ему жестокости, высокомерия и черствости. В глазах, в которых все это время стояла боль, сверкнула нечеловеческая ярость. У меня все сжалось внутри от плохого предчувствия. Есть любовь, которая преображает. А есть та, которая мучает душу и потом уродует ее. Именно последнее и произошло с Романом. Его душа разрывалась на части, мучилась и не знала покоя. И эта боль делала его чудовищем».

Он бросил мимолетный взгляд на стену позади нее. Их тени корчились в полумраке, плясали безмолвным эхом. Молчаливые свидетели этого тяжелого разговора.

– Я люблю тебя не только как сестру, и ты это знаешь, – едко сказал он. – Пусть неправильно, пусть запретно. Но люблю. Так, как умею. Да, я твой брат, но совсем не стыжусь этого.

Всего одно движение, и она окажется в твоей власти.

– Ты выйдешь отсюда только в качестве моей жены или вообще не выйдешь.

Всего одно движение…

Маргарита сжалась под его взглядом. Медленно отступила назад и чуть не задела локтем вазу с цветами. Сладкий аромат роз витал в воздухе и опьянял, как вино.

– Ты не оставляешь мне выбора, – глухо сказал он, приближаясь.

– Рома…

В ее распахнутых глазах читался ужас.

– Ты останешься здесь, и все будет как прежде.

– Никогда не будет так, как прежде! Господи, пойми же это наконец!

Он яростно схватил ее за руку и швырнул на пол. Маргарита упала с диким криком, а следом за ней полетела и ваза. Хрупкий хрусталь, ударившись о паркет, разлетелся на кусочки. В этот момент Роман уже не владел собой. Опустился на корточки и сжал в ладони острые осколки.

Ее кровь и стоны будут самым сладостным твоим экстазом…

– Не делай этого! – взмолилась Маргарита.

– Все должны знать, что ты – моя, и только моя, – как в бреду бормотал он, насильно снимая с нее свитер. – Ты – Вершинская, а не Лескова. Запомни это!

– Не надо, прошу тебя! Оставь меня в покое, оставь меня! – выпалила она, извернулась и укусила его за руку. Но вырваться не смогла.

– Ты будешь Вершинской. Я так сказал! И все будут знать об этом!