Unknown

Маргарита сидела в кресле, одетая в синюю блузку, застегнутую на все пуговицы, и черные леггинсы. В ее руках дымился глинтвейн. Она глядела в окно, выходящее на другую часть двора, и о чем-то думала. Бежали секунды, и они пульсировали у Романа в висках, превращаясь в оглушительные удары.

– Маргарита...

Она даже не дрогнула. Он обошел кресло и сел на корточки перед ней. Взгляд ее глаз был печальным, потухшим. Говорить или не говорить, что он ничего не помнит? Признаться или нет, с чем это связано?

Воздух в комнате потрескивал от тревоги и ожидания. Слова не складывались в нужную фразу. Роман разучился дышать.

– Прости меня, – с горечью сказал он, – я бы никогда... – Он дотронулся до ее плеча, и тут же отдернул руку, будто обжегшись. Прикосновение наверняка принесло ей боль.

– Отпусти меня.

– Что?

Роман, не отрываясь, смотрел на нее. Лицо Маргариты все еще было бледным. Она постоянно прикусывала нижнюю губу, отчего та немного припухла.

– Отпусти, если любишь.

Он сжал подрагивающие руки в кулаки. Поднялся так резко, что пол закачался под ногами.

– Зачем? Чтобы ты снова сделала ошибку?

– Ошибку?

– Разве нет? Ты струсила – мы расстались на долгие годы! Теперь делаешь то же самое. Только Нестор – не я. – Имя врага оставило на губах горький привкус. – Он этого не выдержит. У него не такие крепкие плечи.

– Чего не выдержит? О чем ты?

– Рано или поздно он поймет, что ты его не любишь. И что потом? – Он наклонился и взял ее за подбородок. Синий взгляд обдал его холодной волной. – Что потом?

Она не знала, что ответить.

– Ты любишь меня, – убежденно продолжал он. – Так зачем бежать от этой любви? Зачем ломать жизнь другим?

Маргарита поднялась, нервно заходила по комнате. Он следил за ней воспаленными глазами. Между бровями собралась морщинка, придавшая ее лицу задумчивость.

– Тогда просто отпусти. Я... я никогда не выйду замуж.

Прежде чем она отвернулась, Роман успел заметить влажный блеск ее глаз. Как поступить? Разве сможет он снова с ней расстаться? Он никак не мог принять решение. Никак не мог заставить себя разлепить губы и сказать то, что нужно. Роман прижал ладонь к глазам, словно этот жест помог ему собраться с мыслями.

– Нет.

Одно-единственное слово, но сколько в нем смысла... Он не видел, как по лицу Маргариты скользнула тень. Не подозревал, что вместо печали ее сначала затопила радость, но потом, борясь с собой, она ощутила отчаяние. До него донесся только сдавленный вопль, который вдохнул в него решимость. Роман резко встал и подошел к ней.

– Ты останешься здесь – и точка.

Потом развернулся и пошел прочь, в свою спальню, спиной ощущая ее пронзительный взгляд. Минут через пять он услышал требовательный стук в дверь. Он часто запирался в комнате, – детская привычка.

– Пусти! Пусти меня! – кричала Маргарита. – Я буду бить тебя, пока хватит сил! Ты мне не указ, слышишь? Наглец, негодяй, ты просто... просто...

Он открыл дверь, Маргарита вихрем ворвалась в комнату и ногтями впилась в его плечи, оставив на коже кровавые следы.

– Ненавижу, ненавижу тебя!

Она начала бить его кулаками в грудь, но Роман осторожно обхватил ее ладони.

– Не надо, успокойся, ты растревожишь рану.

Но она вырвалась, яростно отхлестала его по щекам и высказала все, что думает, не стесняясь в выражениях. Он не знал, как ее успокоить и, в конце концов, просто обнял ее. Маргарита размякла в его объятиях и неожиданно зарыдала. Он гладил ее по взъерошенным волосам, трепетным плечам, напряженной спине и чувствовал себя последним мерзавцем. Как он мог сделать ей больно? Как так получилось, что он перестал себя контролировать?

– Негодяй, негодяй... – говорила Маргарита сквозь слезы, крепко сжимая его плечи. Роман все еще чувствовал покалывание в тех местах, где она оставила царапины, но на душе ему стало чуть легче оттого, что Маргарита выплеснула свою боль, а не держала ее в себе.

Внезапно она приподнялась на цыпочках и коснулась губами его губ. Сначала осторожно и неуверенно, словно преодолевая внутренний барьер, затем более решительно и даже требовательно. Ее поцелуй горел на нем ожогом. Он крепко обнял ее за талию, не желая выпускать из кольца своих рук, а она и не думала вырываться. Несколько минут прошли в сладостной тишине, которая согревала, разгоняла в венах кровь, укутывала их в свой нежный покров, укрывая от всего мира. Укрывая от укоризненных взглядов и осуждения общества, убаюкивая затаенный страх и унимая тревогу за будущее. Все это, возможно, еще будет, но не сейчас.

Пока длился поцелуй, мир казался им идеальным.

***

– Мы можем быть счастливы, Маргарита, – прошептал он, опомнившись. Они стояли в тишине, прижавшись друг к другу. За окном пушистой пеленой стелился снег, а небо чернело вдали, возвращая их в реальность.

– Можем... – выдохнула она ему в шею.

Роман обнял ее еще крепче. Близость Маргариты опьяняла, и он почувствовал сильное желание.

– Так давай будем счастливы!

Она осторожно высвободилась из его рук и присела на краешек кровати. Затем улыбнулась и хлопнула правой рукой по покрывалу, приглашая его присесть рядом. Он тут же выполнил ее просьбу.