Unknown

Он протянул находку Маргарите. Но та была так напугана, что не могла сообразить, что с ним делать. Амулет выскользнул из ее пальцев и с глухим стуком упал на пол.

Это было последнее, что он запомнил. Ни тело, ни сознание больше ему не подчинялись. В уши врывались женские крики, мольбы о помощи, безутешные рыдания. Роману казалось, что он попал в бесконечную черную воронку. Когда стены ее начали стремительно сужаться, угрожая раздавить, он ощутил легкое прикосновение к руке. Опасная чернота исчезла, и в тот же миг перед глазами закрутилась карусель ярких красок и напряженных голосов.

– Я разрешаю тебе выбрать, как умереть.

– Прошу, Алексей, сжалься надо мной!

– Какую смерть ты предпочтешь, Анастасия: медленную и мучительную от этого ножа или быструю и легкую от удушения?

И вот уже девушка лежит на земле в дубовой роще, придавленная крепким телом, и жадно ловит ртом воздух. Та самая незнакомка, зовущая Романа из мрака и прошедшая сквозь зеркало. Вороны, сбившись в стаю, беспрерывно каркают и перелетают с ветки на ветку.

– Пожалуйста... последнее слово... – хрипит она, пытаясь ослабить хватку Алексея.

– Говори, – разрешает тот, давая ей недолгую свободу. Анастасия закрывает глаза, и ветер дует в залитое слезами лицо.

– Я вижу, что мужчины вашего рода, из поколения в поколение, будут безнаказанно убивать молодых женщин, отнимать у родителей дочь, у мужа жену, а у ребенка мать...

– Ты что болтаешь, ведьма?

– ...Так пусть же ни одна женщина из рода Вершинских не проживет больше тридцати пяти лет!

– Не смей! Замолчи! – кричит Алексей, но Анастасия продолжает:

– А твой последний потомок полюбит ту, которую нельзя любить... Это чувство сожжет его душу, иссушит сердце и лишит разума! Только тогда, когда произойдет последнее убийство, грехи вашего рода будут оплачены!

Сильные пальцы вновь смыкаются вокруг шеи девушки, и та замолкает навсегда.

Страшная картина исчезла, краски поблекли, словно нерадивый художник пролил воду на полотно. Романа схватила другая рука.

Теперь он видит молодого деда, бормочущего себе под нос: «Она слишком опасный конкурент...» Николай Викторович хватает телефон и говорит в трубку:

– Делай, как договаривались. Все должно выглядеть как самоубийство.

Голос бесстрастный и жесткий, а глаза плотоядно сверкают...

Ненасытные призрачные руки без конца хватали его, безжалостно окуная в темное прошлое. Хотелось ослепнуть, выцарапать себе глаза, чтобы не видеть весь этот ужас. Но пришлось идти до конца. И вот вспыхнула последняя картинка, забрав у него остаток сил.