Unknown

Литовченко сидел неподвижно. Подумав немного, он вышел из машины и подал знак машине позади них. Открылись две двери, из них вышли Уткин и еще один сотрудник и присоединились к нему. Оба мужчины поправили инфракрасные бинокли на шеях, пока все трое шли к опушке чахлого сосняка. Они немного поговорили, прежде чем два агента исчезли в темной полосе растительности. Ночь была тихой, как могила, усиливая и разнося самые слабые звуки в разреженном степном воздухе. На мгновение Литовченко уставился в черную стену растительности, поглотившую двух агентов, затем повернулся и прошел мимо первых двух машин к третьей. Снова два агента с биноклями вышли из последней машины и сопровождали Литовченко до поворота дороги, где они оставили его, когда они пошли быстрым шагом. Литовченко вернулся к машине и оперся локтями на окно авто Усманова.

– Почему бы вам не попросить ребят начать заклеивать задние фонари? Заросли достаточно тяжелые, чтобы отражать свечение, когда мы спускаемся с откоса. Пусть они тоже заклеят лампы внутреннего освещения в салоне.

Зоя сидела в машине одна, пока Усманов и другой агент занимались деталями маскировки огней. Литовченко остался снаружи, расхаживая взад и вперед перед машиной, с нетерпением ожидая возвращения двух разведывательных групп. Она смотрела, как он нервно ходит в этом искусственном квадрате. Он скрывал свою тревогу с гораздо меньшим искусством, чем его агенты, которые переносили ожидание с традиционным стоицизмом, ожидаемым от них. Когда Уткин и его напарник вышли из темной стены зарослей, Зоя вышла из машины и присоединилась к ним. Бледный свет луны освещал лицо самарца достаточно, чтобы Зоя могла сказать, что он весь в поту.

- Все так, как она сказала.

Уткин обратился к Литовченко: достав из заднего кармана скомканный носовой платок, он промокнул им лоб и шею.

- Но склон ближе, может сорок пять, пятьдесят метров от нас. Рудник длинный, заполненный зарослями, за исключением того, что было расчищено для дома и взлетно-посадочной полосы. Дом темный, выглядит пустым.

Литовченко вопросительно посмотрел на Зою.

– Я без понятия, - сказала она, - я предполагала, что там будет жить немного персонала.

- Я ничего не видел, никакой собаки, ничего. Дом, конечно, шикарный. Взлетно-посадочная полоса примерно в пятистах метрах отсюда, как она и сказала. – Затем он добавил изюминку. - Перед ангаром в начале полосы припаркована машина. Один парень снаружи курил, двое, может быть, трое, сидя внутри.

Уткин улыбнулся Литовченко.

- Думаю, ты был прав.

Денис был мрачен.

- Вячеслав Спасов и Александр Кабаков ушли по дороге. Мы должны посмотреть, что они найдут, прежде чем сдвинемся хоть на сантиметр. Густой ли подлесок на откосе?

- Очень. Мне пришлось залезть на дерево, чтобы увидеть рудник. Это должна быть хорошая “подушка” – она поглощает изрядное количество шума, несмотря на атмосферу.

По указанию Литовченко агенты начали делить боеприпасы и огнестрельное оружие, каждый из которых взял ручную рацию, чтобы использовать ее после начала действия. Ждать Спасова и Кабакова пришлось дольше, чем они ожидали и Денис подумывал послать Уткина за ними, когда они увидели одинокого мужчину, идущего к ним по белым швам изрытой колеями дороги. Это был Спасов.

- Не паникуйте, - тихо сказал он, подходя к ним. Он пыхтел, высокий рост и быстрая ходьба работали против него. - Я оставил Кабакова в конце дороги, чтобы он наблюдал за ними.

Он предположил, что Уткин заметил машину сверху и сказал Литовченко:

- Я не мог в это поверить, - сказал он, когда достаточно отдышался, чтобы заговорить. - их всего четверо. Мы были достаточно близко, чтобы узнать их по инфракрасным лучам. Это Килибаев, Громов и пара сотрудников КНБ, я думаю. Они просто ждут. Вы знали, что на полосе есть огни для ночной посадки?

– Это что-то новенькое, - сказала Зоя, и Литовченко понял, что пришел по адресу. Спасов подтвердил все, что говорил Уткин о планировке рудника.

- Дорога идет вдоль откоса примерно в полутора километрах, я думаю. Когда она снижается в рудник, это не крутой спад, а постепенный поворот, дорога расширяется при подъезде к дому. Я не думаю, что у нас возникнут какие-либо проблемы с машинами, когда они будут скользить по склону, шуметь, поднимать гравий. Кабаков, наверное, уже внизу. Держу пари, он не дальше чем в двухстах метрах от машины. Все расчищено от сорняков и кустов до дальнего конца полосы, так что вся длина взлетно-посадочной полосы пригодна для захода на посадку и взлета.

- Ты хочешь сказать, что они могут взлетать и садиться с любого конца? – спросил Литовченко.

– Похоже, именно так все и планировалось, но на самом деле было бы гораздо разумнее подойти и взлететь с рудника над резиденцией. На самом деле. Я представляю, как это делается. В противном случае с другой стороны вам пришлось бы быстро падать, входя, и быстро подниматься, выходя.

- А как насчет того, чтобы подкрасться к машине? - спросил Уткин. – Можно ли это сделать быстро?