Unknown

  Джон Херрен вспоминает: 'Мы пробирались между разбитыми взрывами деревьями, муравейника-ми и зарослями кустарника, пока не достигли взвода'. К тому времени кто-то из солдат Беннетта заметил небольшую группу выживших американцев и закричал им. Сержант Заллен, сидевший вместе с Сэвиджем на бугре, понял, что долгое испытание подходит к концу, но на сердце его лежал камень: 'Я не мог поднять глаз на сержанта Палмера'.

  Передовые бойцы роты Джона Херрена приблизились к поляне, сам Херрен шёл впереди всех, стремясь воссоединиться с тем, что осталось от его пропавшего 2-го взвода. Херрен рассказывает: 'Эту сце-ну я никогда не забуду. Сначала мы нашли останки сержанта Хердла и его смятого неприятелем отделения оружия. Неподалёку лежали мёртвые вьетнамцы. Затем обнаружили мелкие группки людей Сэвиджа и Мак-генри; некоторые сплошь перебинтованы, и все покрыты грязью и утомлены, но, видя нас, взволнованы'. Сержант Уильям Роланд из 1-го взвода роты 'браво' говорит, что расстояние между местом, где сражались и погибли Хердл и его пулемётчики, и остальным взводом Херрика, шестьдесят-семьдесят ярдов, ясно дава-ло понять, что отважные пулемётчики отдали свои жизни, выигрывая время, чтобы товарищи смогли отойти на более высокий участок.

  В этом крошечном периметре у каждого человека, способного держать оружие, даже после двадца-ти шести часов боя ещё оставались боеприпасы. Когда начался бой, во 2-ом взводе роты "браво" 1-го бата-льона 7-го кавалерийского полка числилось двадцать девять человек. Двадцать девять человек и вывели: девять убитых, тринадцать раненых и семеро без единой царапины. Все потери были понесены в первые девяносто минут боя.

  По мнению капитана Херрена, это чудо, что не умерло ещё больше раненых, и у чуда имелось имя - Док Лоуз. Херрен говорит: 'Я убеждён, что основная причина, по которой взвод успешно вышел из поло-жения, кроется в действиях специалиста-5 Чарльза Лоуза, санитара. Во взводе каждый боец, с которым я разговаривал, единодушно ставил в заслугу Доку Лоузу спасение людей, столь тяжко раненых'.

  Лейтенант Деннис Дил достиг взвода одним из первых. 'Мы не видели друг друга. Я крикнул: 'Ре-бята, вы ещё там?' Вернулся ответ: 'Да, мы здесь!' Я подошёл к месту, где лежал мой друг Генри Херрик, и постоял, глядя на него сверху вниз. Было так жарко, так ужасно жарко, что тело уже начало смердеть. Я не хотел запоминать его таким, поэтому отвернулся и занялся своими обязанностями. Но я запомнил". Сержант Сэвидж говорит, что первые парни, вошедшие в его периметр, не увидели его и его людей. 'Удары артиллерии набросали на нас столько грязи и пыли, что мы выглядели как часть самой земли', - говорит Сэвидж.

  'Любопытно, - говорит Дил, - что выжившие солдаты не вставали. Просто лежали в мелких окоп-чиках, выцарапанных ими в земле. Они по-прежнему находились в состоянии шока от пережитого'. Специ-алист Гален Бангэм: 'Первым я увидел лейтенанта [Кена] Дункана, замкомандира роты 'браво'. Я крикнул ему, чтоб залёг. А он сказал: 'Всё нормально, давай уже, пошли!' И бросил мне одну из своих фляжек. Во-круг стояли ещё ребята, и я подумал, что они спятили. Мы не могли в это поверить. Никто из нас не встанет. После некоторых уговоров мы медленно поднялись'.

  Лейтенант Дил видел много мёртвых северовьетнамских солдат буквально в футе от американцев, и один из них ещё был жив. 'Вьетнамец сидел у дерева, весь изрешечённый пулями. И всё пытался вытащить гранату из подсумка. Перед смертью он ещё хотел бросить гранату. Я был очень впечатлён этой неколеби-мой преданностью. До самой своей смерти он пытался достать ту гранату из подсумка, а мы стояли и смот-рели на него. Он не мог поднять её выше пары дюймов, она падала назад, и он начинал всё сначала'.

  Старшина взвода Ларри Гилрит говорит: 'Больше всего помню умиротворённый вид сержанта Палмера, лежащего на спине со сложенными на груди руками. Мы подошли довольно близко, и я чуть не чокнулся, когда увидел его. Затем был тот момент, что каждый из них просил воды. И вот я здесь, а у меня только около половины фляги, чтоб им предложить. Половина разошлась быстро. Я помогал одному из них, сержанту Томпсону, я думаю. Он был ранен, едва мог идти, и он попросил у меня воды. Не думаю, что в то время во всём батальоне нашёлся бы галлон воды. Такая незначительная, казалось бы, вещь, а я не могу дать ему ни глотка'.

  Один из солдат обратил внимание лейтенанта Дила на какой-то лежащий на земле предмет. 'Боец сказал: 'Там что-то красное, и я не знаю, что это такое'. Это была книга, обронённая вьетнамским солда-том. Её наполняли прекрасные, каллиграфические письмена'. Это были записи тоскующего по дому моло-дого солдата: стихи, заметки, письма. Вот образчик: 'О, моя милая. Моя юная жена. Когда войска вернутся домой после победы и ты не увидишь меня, посмотри на гордые стяги. В них ты увидишь меня, и тебе станет тепло под сенью бамбука'.