Unknown

С рейса Пекин-Москва его забрали на «скорой». Острая китайская кухня, интересно, тоже была одной из проделок Эмптона? Во всяком случае выбрать другую еду как назло не представилось возможности.

Обрывки разговора то и дело звуковыми галлюцинациями посещали Эрика. Побочное действие опиумных обезбаливающих не давало освобождения. Его друзья, родственники, знакомые, беспорядочно появлялись из уголков памяти, как будто в голове наводили порядок. Это было похоже на сдувание пыли со старой мебели, которая возвращала в прошлое.

Память, как и время, иллюзорна. Но именно благодаря ней мы можем перемещаться в любой день прошлого, чтобы вновь переживать ощущения, подаренные этим днем. Запах первой сирени возвращал в школьное прошлое, когда оставалось совсем чуть-чуть до каникул. Шлейф духов мимо проходящей девушки мог принести приятные воспоминания об отношениях с той, давно забытой…

Усугубляли течение болезни Эрика его старые обиды. Вся его жизнь проходила с досадным отягощением. И если бы тогда он собрал остатки сил, набрался мужества, перебил свои страхи, все было бы точно по-другому.

Обрывки галлюцинаций снова рисовали пред ним картину, теперь уже другого дня. Ассоциативно перебирая в памяти своих девушек, вспомнив сначала первую, которая пахла как медсестра, вошедшая сейчас для введения очередной дозы морфия для Эрика, он дошел до своей будущей супруги, когда он только с ней познакомился. Тогда нотки запаха неизвестных ему цветов, а может и фруктов, он в парфюмах не разбирался, заставили повернуть шею в сторону той самой. Той, которая родит ему сына, той, с кем он был вдохновлен каждый день. Той, ради которой он был готов на многое. И засыпал только, чтобы скорее наступил новый день. Тогда все у него было. Казалось, что пришло бесконечное счастье. Преподавание в школе, семья, достаток. Сын радостно кричал, заливаясь детским смехом «Папа-папа!», делая ударение почему-то на последний слог.

Потом начались укоры. Эрик тратил «слишком» много времени на сына, гулял с ним, обучал всему новому, заново удивлялся первыми открытиями сына, которые когда-то были его открытиями. Время, которое мог потратить для зарабатывания денег, Эрик посвящал сыну. Конечно, зарабатывать больше означало только два способа. Отняв большую часть общения с ребенком или получив более дорогостоящую относительно временным затратам, работу. Эрик, уложив сына, шел не в постель к супруге, а изучал все, что ему понадобится для такой работы. Супруге это не нравилось. Потом раздражение переросло в ненависть. Понимания друг от друга не произошло. Даже сын стал холоднее относиться, когда после очередной бытовой ссоры папы не было дома пару дней. В отсутствии Эрика маленькому Мишелю внушалось «папа плохой, он нас не любит».

Он все понял, когда уже перед разводом сын спросил: «Папа, а ты правда меня с мамой не любишь?». Сдерживая обиду, Эрик долго пытался объяснить то, что сам до конца понять не мог.

Все люди разные, и мы тоже. Просто, дороги разошлись. Говорят, мужчины бесчувственные и часто туповатые, когда речь идет о взаимности, близости, семьи. Просто мужчинам запрещено показывать эмоции, это проявление слабости. Обиду надо проглотить. Право решать надо дать женщине. И во всем на свете, по определению, мужчина обязан, а прав, кроме как на вождение автомобиля, практически не имеет.