Unknown

Но что в таком случае понимать под истиной, если во всем этом могут одинаково хорошо быть представлены русалки, демоны, идея бога, законы физики, стремление к наживе, диалектический материализм — совершенно разные и даже диаметрально противоположные вещи? Что же касается идеала жизни человека, то его историческая изменчивость свидетельствует об изменении истины, добра и красоты как его необходимых моментов. Где в таком случае истина и что есть истина? «Проблема идеала сложна и многогранна, — пишет Ильенков, — и в первую очередь, естественно, возникает вопрос о том, какое место занимает понятие идеала в теории отражения, как оно может быть интерпретировано с точки зрения этой теории. В самом деле, теория отражения учит, что правильно и истинно лишь такое знание, которое отражает то, что есть в действительности. А в идеале выражается не то, что есть, а то, что должно быть, или то, что человек хочет видеть. Можно ли истолковать желаемое или должное с точки зрения теории отражения? Иными словами, как может быть истинным идеал?» [7].

Ильенков в книге «Об идолах и идеалах» [6] ищет ответ на этот вопрос, показывая земные злоключения прекрасного идеала человеческой жизни. В этих земных злоключениях и, самое главное, в их земных корнях и заключается суть дела.

Истина исторична точно так же, как и способ общественного производства и воспроизводства человеческой жизни со всем, что в нее входит. Движение абсолютной и относительной истины, о котором в свое время говорил Энгельс [15], является моментом движения человеческой практики как по отношению к природе, так и по отношению к самой этой практике. Через относительную истину (не тоще-фактологическую, а понимающую или нормативную) осуществляется движение истины абсолютной. Потому и представления о русалках и о боге, и о квантовой механике идеальны в той мере, в какой в них отражен и заключен необходимый момент человеческой деятельности и способа организации этой деятельности, постигающей мир. Довольно большая часть человеческой культуры играет не столько постигающую, сколько организационно-нормативную, необходимую для деятельности роль. Истина, заключающаяся в идеале, какую бы форму она не принимала, — это отражение способа движения человека к своей сущности в предметно-практической деятельности, той ступени и того способа движения, который в данное историческое время является деятельно-актуальным. Способ предметно-практической деятельности и тенденции изменения этого способа ухватываются в идеале эстетически, нравственно и мыслимо (понятийно) как образ человека и человеческих отношений, наиболее соответствующий необходимости, схваченной в деятельности, а потому и наиболее соответствующий своему понятию.

Таким образом, центральной в теории идеального и идеала у Ильенкова, как и у любого марксиста, всегда оказывается категория чувственной предметно-практической деятельности. Саморазорванность идеального он вслед за Марксом видит в саморазорванности самой практики — в общественном разделении труда, дошедшем до своего крайнего предела и начавшем тормозить развитие не только отдельного индивида, превращая его в профессионального кретина, а человеческой культуры в целом. И потому Ильенков терпеливо повторяет хорошо известную, но перестающую быть понятной в его время идею уничтожения и преодоления разделения труда, на место которого становится общество универсальных, всесторонне развитых личностей: