Unknown

— Чтоб его перевернуло, да треснуло! Отстань, я прекрасно держусь на ногах! — это было брошено Хайнцу. — Я же знал, нет, не знал, я чувствовал, что ничего делать не надо!

Газета шлепнулась на столик.

— Это надо было переждать, пересидеть, как в трени ровочном бою, измотать противника, заставить его потратить все силы на бесполезные заклинания, а потом получить созревший плод. Дрянь! Ну как же я промахнулся...

— Что случилось, хаупт? — очень осторожно и неуверенно спросил Михаэль.

На крики подтянулись остальные — настороженный, спря-

тавшийся за плечо любовника Люкса и взъерошенный, явно

только оторвавший щеку от подушки Рейн.

— Вот!

На главной странице газеты красовалась огромная цвет ная фотография — какая-то пара, слившаяся в объятье, приспущенная рубашка, обнажавшая плечо, пальцы, по-хозяйски зарыв шиеся в растрепанную темную шевелюру...

— Но это же...

— Принц Илле собственной персоной! — рявкнул Арек. —

С натурщиком, позировавшим для статуи Здоровья. Откры-

ли, Пламя их забери — и статую, и сезон поцелуев! Их сфотографировали на балконе гостиницы. Чтоб...

— Хаупт, послушайте! Давайте разведемся, и вы...

— Заткнись, Хайнц! Заткнись, я тебе еще возле клуба сказал — заткнись, развод уже ничего не исправит.

— Хаупт, ну выслушайте же меня!

— Выслушайте его! — вмешался Рейн. — Вы нас не купили, мы можем вернуть перечисленные деньги и...

Добровольного кандидата на роль «козла отпущения» Арек не проигнорировал. Приблизился, втянул воздух и прошипел:

— Опять нажрался?

Рейн взъерошился, собираясь что-то сказать — то ли оправдаться, то ли нахамить, Хайнц, почуявший беду, а может, заметивший движение руки, выкрикнул: «Не надо, хаупт!», но

разворачивающуюся пружину остановить было невозможно.

Все произошло быстро: Саша увидел бирюзовое сияние, окутывающее ладонь любовника, услышал грохот упавшего на пол тела и, прежде чем ткнуться носом в палас, заметил, как

Хайнц откидывает голову и тянется к шее, пытаясь сорвать невидимую удавку. Палас изменил цвет — из бежевого стал аквамариновым. Рука Михаэля, заставившего их с Люксой опуститься на пол, исчезла с плеча, но относительная свобода не

вызвала желания действовать. Александр продолжал лежать ти-

хо, рассматривал палас и прислушивался к звукам.

Стук двери, звук льющейся воды, гневный голос:

— Я кому сказал прекратить бухать? А? По-хорошему не понимаешь, дрянь? Будем по-плохому...

Экзекуция продолжалась недолго. Арек вернулся в гости ную, облокотился на спинку дивана и фыркнул:

— Михаэль, а ты — как наседка туземная. Повалил, щитом накрыл... от меня спасал? Молодец.

Телохранитель и бровью не повел. Убрал щит, сел и уставился в спинку дивана равнодушным взглядом.

— Молодец... — насмешки в голосе вроде бы не слышалось — вроде бы... — А у тебя в голове отложилось, наконец, что когда говорят «молчи», надо именно молчать?

Из угла комнаты донесся хриплый вдох и кашель.

Арек исчез из поля зрения и деловито проговорил:

— Ничего страшного. Гелем намажь, чтоб синяки не проявились. И выпей что-нибудь прохладное, сразу отпустит.

Десятиминутная демонстрация силы превратила дом в по-

добие тюремной больницы. Михаэль с Алексеем закрылись в

своей комнате, как в камере добровольного заключения, каш-

ляющий и потирающий горло Хайнц подхватил мокрого Рейна и

утащил на второй этаж. А до Саши дошло, что незаметно свалить

из особняка не получится. Потому что кто-то должен отключить

поле ограды и выпустить его наружу.

Он просидел в гостиной еще минут десять. Поразмыслил, пришел к выводу, что ни один из телохранителей не согласится его выпустить, не докладывая об этом наместнику, и пошел в спальню.

«Определить настроение. Попробовать сбрехать про звонок тетки. Сказать, что уйду ненадолго... а потом уйти и не возвращаться. Хотя бы пару дней».

Сразу ложь не произнеслась — язык не повернулся. Раздевавшийся Арек выглядел абсолютно мирным, даже усталым, и безо льда и стали в голосе попросил:

— Включи воду. В ванну хочу лечь. Теплая вода и коньяк — это то, что мне сейчас надо для счастья.

План звучал мирно, и Александр решил повременить с рассказом о звонке. Выждать, подгадать момент... можно выйти на кухню, в конце концов, а оттуда вернуться, напустив на себя расстроенный вид...

«На кухню — поймет. Можно сказать, что я обещал позвонить тетке. И позвонить, при нём, а потом...»

В ванной было влажно и душно. Саша пил коньяк маленькими глоточками, пригубливал, облизывал кромку бокала и разрывался между противоположными желаниями — сбежать подальше и раздеться и лечь в пенную воду, к Ареку.

— Забирайся ко мне... и приоткрой дверь.

Когда твое же желание облекается в просьбу или приказ любовника, оправдание тому или иному поступку искать не надо. Просто разделся — и все...

Коньяк дурманил голову, запах пряной ароматической соли

будоражил тело, молчание тяготило, и Александр спросил:

— Как все прошло? Встреча? Что принц Эрлих сказал по поводу твоей женитьбы?

— Обрадовался, — усмехнулся любовник. — И предложил

в очередной раз расплатиться за грешки члена императорской

семьи. Прикрыть Илле, на которого накинулась пресса, обвиняя