Unknown

нынешний директор санатория неоднократно повторял, что если Арек уйдет в отставку с поста наместника, его с радостью примут директором Службы Безопасности санатория. Можно было дать туманное согласие и начать «изучать территорию». С местным гидом. Вполне себе предлог.

В момент предложения он внимательно смотрел в лицо любовника. Секундная вспышка радости — не торжества, просто довольства и радости — скрылась под маской безразличия.

Саша попросил отсрочку, и это зацепило и обидело. Надо было признать, что это разумный подход к делу, такие вопросы, как совместное проживание не решаются сгоряча... да, надо было признать, что Александер если не умнее, то осмотрительнее, но

отказ от немедленного ответа засел в памяти, как заноза.Это не отменило данного себе слова позаботиться о приличной работе для любовника. Арек дождался звонка директора

санатория, выслушал поздравления — «счастья и спокойствия

в браке» — расспросил о состоянии терренкуров, о ходе рес-

таврации Нарзанной галереи и небрежно поинтересовался, как

обстоят дела с набором местных кадров:

— А то я заезжал в казино, встретил там туземца, ко-

торый мне местные красоты год назад показывал... хочу его

пристроить к делу. Он бывший журналист, парк знает, легенды

всякие, городские достопримечательности... интересно нам про

памятники рассказывал. Я подумал — пусть под рукой будет.

В казино могут и пришибить, игроки — народ горячий. А я

планирую с весны прогулки в парке возобновить. В компании

мужа. И нам не помешает толковый сопровождающий.

Заполучив телефон менеджера по персоналу — «я секретарю

отдам, он с этим Александером свяжется и передаст» — Арек

счел задачу наполовину выполненной. Упоминать о минусах —

бывший военнопленный, отсидка — он, разумеется, не стал.

Если это встанет непреодолимым препятствием, можно будет

«нажать» и даже написать рекомендацию. А если у директора

достаточно ума, всё и так обойдется.

Саше он позвонил перед отъездом на Кеннор. Выразил

сожаление, что не смог вырваться в Eisenwasserlich, посетовал

на круговорот столичных дел и необходимость представлять

Хайнца семье, поговорил о пустяках, так и не услышал ответа на

свое предложение и продиктовал номер телефона менеджера.

— Скажешь, что принесешь от меня письменную рекомен-

дацию, если потребуется. Разговаривай уверенно. Если назначат

встречу... а что я тебя учу? Ты не маленький. Сообразишь, что

прилично одеться надо.

— Соображу. Арек, спасибо... спасибо, и...

— И?

— Я скучаю. И помню, что должен тебе минет.

— Разберемся.

Считать эти слова завуалированным ответом на волнующий

вопрос Арек не стал. «Я скучаю» — это ни «да», ни «нет». К делу

не относится.

Покопаться в себе и обидеться, или даже отменить пред-

ложение ему помешала поездка на Кеннор. Что родственники,

что Хайнц, вели себя ожидаемо, и это радовало — всё же он не

утратил чутьё и способен спрогнозировать ситуацию.

Законный супруг то бледнел, то краснел, то цепенел, мать

присматривалась к нему с подозрением, отчим пробормотал

поздравления и сунул чек. Казалось, минимальная программа

откатана, но вбитые в Хайнца навыки сыграли неожиданно

приятную роль.

После первого тягостного чаепития они пошли прогуляться

в парк — Арек, нервничавший из-за отсутствия Вальтера, решил

выдать мужу пяток дополнительных указаний. Переломный

момент случился по возвращению в дом. Хайнц, увидевший как

Арек тянется к вазе с фруктами, вспомнил о своих служебных

обязанностях и строго потребовал:

— Руки помойте, хаупт! Вы в фонтан лазили и цветок рвали!

Забота о гигиене и обращение «вы, хаупт» к законному суп-

ругу произвели неизгладимое впечатление. Мать назвала Хайн-

ца «славным мальчиком», долго сожалела, что он не чувствует

себя в поместье «как дома», велела Ареку «быть с ним помягче»

и внезапно перевела разговор на Илле:

— Я рада, что у вас с ним ничего не вышло. Надо же, такой ветреник оказался!

Арек едва не подавился грушей, которую Хайнц позволил

ему съесть после мытья рук — его поразило, каких высот мать

достигла в искусстве обелять своих и втаптывать в грязь чужих.

«Я вроде как полгода назад тайком женился, а Илле — ветреник. Да...»

— Лучше уж живи с этим мальчиком, — милостиво продол-жила мать. — Он тебя уважает и заботится. А от Илле толку бы не было.

«Как будто это я за ним бегал!»

Поздно вечером, укладываясь в постель, Арек пересказал

Хайнцу некоторые детали беседы и попросил контролировать

себя и не перегибать с обращением на «вы».

— А то она решит, что я тебя запугиваю по ночам в спальне.

— Так вы и запугиваете, хаупт, — отозвался Хайнц, рассматривающий себя в зеркало.

В шкафу обнаружились шелковые пижамы с монограмма-

ми — спасительно благопристойное одеяние для фальшивых супругов.

— Тебе идет, — полюбовавшись на бывшего телохранителя, отметил Арек. — Ты у меня как бриллиант без оправы и огранки.

Ничего, мать с этим справится.

— Вы хотите сказать?..

— Шмоток приличных она тебе купит. Она всем шмотки поку пает, и отчиму, и мне, и Вальтеру. У нее хороший вкус.

— Но я...

— Пользуйся моментом. Бери, что дают. Тут тоже всё прошло нормально. Почему ты хмуришься? Чем недоволен?

— Я думал о Рейне.